Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 2. Ольга Константиновна - Татьяна Васильевна Бронзова

– Нет, Оленька, – тут же загорелся Михаил. – Это будет принципиально новый театр. Он будет основан на гармоническом сочетании слова и жеста, причем главное значение в нем будет придаваться ритму, цвету, декорациям…

– Долой «нехудожественный натурализм»? – улыбнулась Ольга. – Так, кажется, говорил Вахтангов? Я помню, как вы собирались у нас дома и спорили об искусстве.

– Да, именно «долой нехудожественный натурализм», – увлеченно продолжал Михаил. – Каждый режиссер знает, ЧТО он делает и КАК он делает, но никто не задумывается, ДЛЯ ЧЕГО он это делает. А только это поможет нам воспитать сознательное отношение к будущему…

– Миша, – воскликнула Олина сестра Ада. – Возьми меня в этот свой театр! Я готова у тебя хоть в массовке ходить.

– Ты не поняла, – укоризненно одернула ее Оля. – Миша создает этот театр в Париже.

– Ну и что? Я готова ехать в Париж. У меня великолепный французский.

– Я не против, – улыбнулся Михаил. – Часть русских актеров из Берлина едут со мной, и даже кое-кто из пражской труппы Германовой присоединится, так что труппа должна получиться хорошая. Но только на большую зарплату не рассчитывай…

– Я об этом даже не думаю, – возмущенно заявила Ада. – Я еду за твоей идеей! Я хочу участвовать в построении театра будущего!

– Ну, это ты громко сказала, – засмеялся Миша.

– Значит, я могу рассчитывать? – спросила Ада. – Пришлешь телеграмму? Я сразу примчусь.

Прощаясь, дочка обняла его и прошептала:

– Я тебя очень люблю, папочка. Ты будешь ко мне приезжать?

– Я буду тебе писать, – целуя ее, проговорил Михаил. – Я тоже очень люблю тебя.

Он вышел и уже на следующий день вместе со своей Ксенией покинул Берлин. Ольге почему-то как-то сразу стало легче дышать в этом городе. Все-таки «бывший» каким-то образом умел подавлять ее, просто даже находясь в пространстве одного с ней мегаполиса. Уехал – и хорошо. И слава богу. Без него в Берлине лучше дышится! Вот только сестрица вдруг больно уж заинтересовалась его театром.

– Как это просто ты решила, что можешь ехать за ним в Париж, – выговорила она Аде, как только за Мишей захлопнулась дверь – Ты забыла, что у тебя есть дочь?

– А ты об этом помнишь, когда сама уезжаешь на съемки и бросаешь нас тут на несколько месяцев? – вскинулась Ада. – Я тоже хочу состояться как актриса. Хочу поучиться у него, хочу выйти на большую сцену. Кто мне даст эту возможность, кроме Миши? А с нашими дочерьми прекрасно справляется наша мать.

Ольга промолчала. Девочки уже подросли, и, конечно, мать с ними справляется, кроме того, в доме есть прислуга. Вот только кто все это содержит и на чьи деньги Ада собирается в Париж? Ольга решила, что денег давать ей на поездку не будет. «Пусть сама выкручивается как может», – зло подумала она.

А может, Ольга просто ревновала? Ревновала к тому, что Ада будет работать с Мишей и участвовать в его новом театральном деле? Ведь она и сама когда-то мечтала об этом в молодости! Но теперь!!! Теперь она не может себе позволить бросить работу ради сомнительного успеха в Мишином театре. Нет, не может. Кто-то ведь должен кормить и содержать семью. Да и бросать такое высокое положение, которое она уже занимала в Германии, было просто глупо. Она состоялась, и надо было только двигаться дальше в том же направлении.

⁂

В сентябре Ольга получила письмо из Голливуда. «Уважаемая фрау Чехова! Намеченные с вами фильмы будут сниматься во Франции. Съемки в ноябре. Ждите вызова телеграммой…» Во Франции? Это хорошо, что в Европе. Очень даже хорошо, но… во Франции?!!! Опять туда, где Михаил? Опять к «бывшему»? Ну никуда от него не деться!

Но, как потом оказалось, съемки проходили не в Париже, а совсем в других городах.

Глава девятая

Ольга уже заканчивала работу со студией «Юниверсал» на юге Франции, выполняя подписанный ею контракт, когда пришло страшное известие о гибели в автомобильной катастрофе кинорежиссера Фридриха Мурнау. Это случилось 11 марта 1931 года. А ведь еще и года не прошло, как она виделась с ним там, в Калифорнии… Мало того, только недавно она получила от него письмо с сообщением, что он заканчивает сценарий для нее… Еще вчера перед сном сидела она на балконе своего номера в гостинице и, глядя на море, мечтала о том, как они вновь встретятся на съемочной площадке… Значит, теперь этого уже не случится? Никогда больше она не будет у него сниматься? Никогда больше он ее не обнимет? Какое страшное это слово – НИКОГДА. Ольга рыдала в голос. В этот день продюсеры отменили съемку.

Но на этом несчастья не оставили ее. Этот 1931 год принес еще один удар.

Двенадцатого сентября евреи праздновали свой Новый год.

– Оля, – позвонил ей Отто Кранц накануне. – Приглашаю тебя в кафе «Райманн». Будет весело и вкусно! Собираются наши со студии, будут твой любимый Колин Роса, Ханс Альберс…

– Отлично, – порадовалась Ольга. – Но я смогу только после спектакля. У меня «Любимая» в театре.

– Не страшно. Мы будем там до утра.

⁂

Двенадцатого сентября 1931 года Ольга играла спектакль и не знала, что Курфюрстендамм и прилегающие к ней улицы с шести вечера постепенно заполняли нацистские штурмовые отряды под предводительством Эрнста Рёма. Их было около тысячи человек! И когда в 8 часов вечера после праздничной новогодней службы евреи стали выходить из синагоги, штурмовики с криками «Издохни, еврей» и «Хайль Гитлер» набросились на них и стали неистово избивать. Били жестоко. Били дубинками по голове. Били ногами. Били до смерти. Пострадали и случайные прохожие. Нацисты не разбирались, кто есть кто. Было некогда. Много трупов, много крови. Мало кому удалось бежать. Не обошли стороной штурмовые отряды и знаменитое еврейское кафе «Райманн», расположенное тут же. Тех, кто все же сумел выскочить, добивали на улице. Полиция прибыла только через полтора часа после начала побоища.

– Что случилось? Что там произошло? – спросила Ольга стража порядка, когда после окончания спектакля не смогла даже близко подъехать к тому месту, где хотела в хорошей компании друзей провести эту ночь.

– Уезжайте отсюда, фрау, – ответил он. – Завтра всё узнаете. Уезжайте.

Полицейские оцепили весь район. Туда не пропускали никого, а оттуда всё шли и шли крытые грузовики, на которых вывозили брошенные друг на друга трупы. Позже Ольга узнала, что в одной из этих машин находилось и тело ее друга Отто Кранца.

Милый, милый Отто. Она хорошо помнила, как они