Солдаты СВО. На фронте и в тылу - Михаил Иванович Федоров

прилетел один выстрел из РПГ. То есть танк своей правой стороной прикрыл этот «Тайфун». Когда затащили за поворот, стали перецеплять за танк. Пока перецепляли, по нам начался минометный огонь. Просто зацепили и танком уже уволокли. Кто как на броню запрыгнул, так и уехали. Просто повезло…

– Получается, вы и не должны были ехать, бежать… – произнес, понимая, что артиллеристу капитану Ершову как бы и не следовало бросать орудия.

– Да, это не мое, но почему-то я там оказался…

Вот в этом «почему-то» и таилась загадка настоящего морпеха, который даже в самой тяжелой ситуации не может бросить товарища.

14. Герой. Спасение жителей. Флаги над Мариуполем

– Потому что вы всегда на передке, хотя надо в километре от передовой… – распалялся я. – Потому что Матросов кинулся на немецкий дзот… Полковник Хабибуллин спас попавших в беду сирийцев… Генерал Боташев – окруженных спецназовцев… Роман Филипов крикнул: «Это вам за пацанов!» Он же не знал, что его снимают… Они – герои…

– Чтобы присвоили Героя, надо либо погибнуть, либо пропиарить… – вырвалось с досадой из майора. – Сколько достойных парней, которых…

– А они о наградах и не думают, когда спасают…

Ершов:

– Да тогда об этом и не думали, и не говорили…

И хотелось, чтобы с майором Ершовым, на которого четыре раза подавали представление, все обстояло честно.

Ершов:

– За два месяца боев в Мариуполе у нас даже не спросили, как там было. И пошли на Донецк… Волноваха. Какие награды? И мысли не было. Воевали. Просто сводка приходит, с супругой созванивались, она: «Ты куда там снова залез… Тут на тебя бумага приходила…» – «Не смотри на эти бумаги, все это ерунда». А сейчас показывают: какой-то номер расчета смог скорректировать огонь… Когда какой номер расчета сможет огонь скорректировать? Это не его. Его задача заряжать снаряды…

Безграмотность порой убивала.

Ершов:

– Настолько уже…

– Самому тоскливо иногда становится…

– Я же говорю не за пиар, а не было такой задачи, чтобы работать за пиар. Опять же появилась та ненависть к противнику за своих ушедших товарищей. Ведь мы же до этого не видели никогда, а тут на твоих руках умирают. Ты вытаскиваешь его, а он спрашивает: «Товарищ капитан, а я буду жить?» И ты: «Да, конечно», а сам тащишь и думаешь, сколько он протянет…

Я, может, и пожалел, что задел «вернувшегося с того света» капитана за живое.

– А про гибель Димы Вострикова как узнали?

– Да, мы уже подходили друг к другу, связь появилась… А сперва сарафанное радио: Дима погиб. Я: «Да как Дима мог погибнуть?!» Такого не может быть. А когда вышли на связь с тем БТГ – батальонно-тактической группой, нам подтвердили…

– А вот спасали людей в театре?

– Да, оттуда их вытаскивали, и из больничного городка. Там же еще психические больные…

– И как с ними?

– Знаете, мы там не задумывались, а просто выводили. Там уже подразделения ДНР были, которые мониторинг осуществляли. Куда кого. А так выводили очень много.

– А вы говорили, что в «Азовстали» много было гражданских. С ними как?

– Азовцы за счет еды освобождали людей. Мы им давали еду, они выпускали людей. У них уже провизия заканчивалась, а поставки мы перекрыли… Вот и меняли… И за счет того, что лекарства поставляли, людей отпускали… А сами азовцы сдались после 14 мая… Мы же их изнуряли, на заводе мы же им не давали передохнуть. Все время шло огневое воздействие. Почти ежеминутное, оно не переставало.

– А переодетых азовцев задерживали?

– Вот ты квартал зачищать начинаешь, они по подвалам. Сами люди показывают: вот эти ребята залезли к нам, переоделись. Кофту снимаешь, а у него свастика. Все понятно… В основном все они со свастикой…

– А российский флаг, пропитанный кровью… – вспомнил рассказ жены.

– Знаете, 9 мая 2022 года у меня с собой было два знамени: флаг Российской Федерации и знамя Победы. Вот 9 мая, когда шел парад, дали стоп огню на час. И вот как бы увековечить 9 мая, это и нас касается…

– И противник тоже согласился прекратить?

– Вроде бы да, то есть не велось огня. И в этот момент я находился в недострое перед «Азовсталью». Справа будет мост, а левее идет крайняя улица и там около восьми недостроев. И вот на самом крайнем мы жили, там у меня был пункт управления. На восьмом этаже. А на десятый этаж я поднялся, и там водрузили знамя Победы и наш российский триколор. И они висели весь день 9 мая. А потом я снял и с собой забрал.

– И тот, который в крови.

– Да, эти все флаги были со мной. Российский флаг и знамя в кармане всегда носил. Сворачивал и носил.

Мы говорили.

15. Ранение. Завет молодым

– И как ранение… Извините, вы без руки?

Ершов:

– Да…

– У меня коллега в милиции, в Чеченскую ноги потерял, но все равно служил и командовал питомником… Там собачек натаскивали…

Ершов:

– Было запланировано наступление на Новомихайловку. Под Донецком уже. Её до сих пор пытаются взять. Все шло нормально. И в какой-то момент нас быстрее срисовали, чем мы их. И по нам началось плотное огневое поражение.

– А вы в «ноне» (самоходке) сидите?

– Нет. «Ноны» находятся на огневой позиции. Я нахожусь на передке с пехотой. В этот момент начался огневой налет. И там некуда было двигаться. Кому-то повезло в тот момент, кому-то совсем не повезло. Там начальник штаба погиб. Так получилось, что получил ранение левой руки с последующей ампутацией, рука по инерции «отошла вверх». Теперь она висела… Еще такая ситуация, знаете, военнослужащий парнишка, его прикрыть старался своим телом. Позывной «Морячок». «Морячку» тоже не повезло, хотя нет никаких телесных повреждений. Взрывная волна, нет наружного ранения, не выдержали органы, сердце разорвалось…

Оказывается, был еще прилет, осколок пробил Ершову бронежилет, повредил ногу.

– Вы спаслись?

– Я сам вылез из окопа, давал команды. Потом почувствовал, что все, передал управление батареи старшему офицеру. У меня каждый командир орудия может все сам сделать: сам расчет произведет, сам наведет, сам выстрелит». Но эвакуация была отягощена, потому что противник не подпускал ничего к нам, понял…

– Что нащупал…

– Да… Там я и шел сперва, и на попе себя толкал, потом в кусты, и все картинками поплыло…

Его повезли, потом высадили, оставили ждать санитарную «буханку», но, когда машина подошла, его не заметили… Подъехал КамАЗ и стал собирать тела погибших, и тут его обнаружили, положив поверх «двухсотых», доставили в госпиталь. Он пять дней провел в коме.

– А госпиталь какой?

– Сначала палаточный, полевой… Потом меня в донецкую больницу перевели. Донецкая городская больница. Потом уже