Третий Рейх. Война: до критической черты. Книга I - Олег Юрьевич Пленков

Будучи царством бесправия, под свои преступления Третий Рейх подводил юридическую базу. Солдаты на Восточном фронте не были преступниками, поэтому для выполнения преступных приказов они должны были иметь юридически обоснованный приказ. Этот приказ и был оформлен в форме «Указа о правосудии в сфере действия плана Барбаросса» (Gerichtsbarkeiterlass Barbarossa). Он утверждал необходимость преследования враждебных гражданских лиц немецкими солдатами, — так же, как «приказ о комиссарах» утверждал необходимость уничтожения советских и партийных работников. Отношение к этому указу демонстрирует удивительную моральную индифферентность в среде высших военных юристов: один из составителей указа, руководитель юридического отдела ОКХ Рудольф Ле-манн, будучи судьей по делу Фрича, имевшему яркую политическую окраску, вынес ему оправдательный приговор. И тот же Леманн не усмотрел в упомянутом указе ничего противоречащего прусской военной традиции…[707]

Часто под предлогом борьбы с партизанами в преступления СС впутывали солдат, у которых партизаны вызывали реакцию раздражения и желания мести: кровавая партизанская война в Югославии служит, кажется, убедительным доказательством преступлений вермахта, но на поверку оказывается, что там партизаны убили гражданских лиц гораздо больше, чем немцы-оккупанты.

Как только основные немецкие силы покинули Балканы, там начали возникать различные подпольные организации. Сначала во главе этих организаций находились лица, назначенные эмигрантскими правительствами. В Сербии это был Драга Михайлович, который по поручению короля Петра выполнял обязанности военного министра; возглавляемые им «четники» давали клятву, что не будут стричь волосы и брить бороды, пока их родина не станет свободной. В Греции схожую организацию — ЭДЕС (Национально-демократическая партия Греции) — возглавил генерал Наполеон Зеврас. Неожиданно преимущественное положение в Сопротивлении на Балканах получили коммунисты, до войны не представлявшие собой серьезной силы. Искусно пользуясь патриотическими лозунгами, они внушили соотечественникам идею об освободительной миссии Советского Союза и о завоевании пролетариатом мирового господства. Ярко выраженные сословные различия на Балканах явились для такой агитации весьма благоприятной почвой. Кроме того, большое значение имели и личные качества организатора и руководителя югославских коммунистов Иосипа Броз Тито, возглавившего отряды партизан, ориентировавшихся на СССР. Менее удачливым был организатор греческого коммунистического партизанского движения ЭЛАС (Народно-освободительная армия Греции) генерал Закариадис.

Партизанское движение на Балканах имело стародавнюю традицию и устойчивые формы. Отряды партизан базировались, как правило, в труднодоступной горной местности или в лесах. Они почти никогда не принимали открытого боя, но действовали из засад или минировали дороги. Как можно было немецким частям защититься от такой угрозы, как поддерживать порядок? Перед командованием немецких войск, находившимся в Салониках, и подчиненными ему начальниками военной администрации в Белграде стояла невыполнимая задача: сохранить жизнь вверенных им солдат, а также жизнь и имущество гражданского населения. Просьбы об увеличении воинского контингента оставались без ответа (в связи с огромной потребностью в войсках на Восточном фронте). Не помогали и репрессии, которые приводили к обратным результатам: за два года партизанская армия Тито выросла до 300 тысяч человек. Англичане, американцы и чуть позже Сталин обеспечивали партизанам поставки оружия.

В вопросах о целях и методах войны ни среди партизан, ни среди оккупантов не бьшо единства. Партизаны нередко боролись друг против друга. В Греции ЭДЕС боролась против ЭЛАС, в Югославии — Михайлович против Тито, а Недич, поставленный немцами во главе сербского правительства, действовал и против тех и против других. Итальянцы устраивали стычки с немцами, дипломаты боролись против генералов, полиция — против военных. Оккупанты, действуя в соответствии с полученными директивами, часто мешали друг другу в выполнении боевых задач. Это был дьявольский котел, в котором кипели раздор и интриги, обусловленные отсутствием четкой политической концепции, в котором за все приходилось расплачиваться местным жителям.

Впрочем, весной 1943 г. генерал-полковник Александр Лер, бывший в то время немецким командующим на Балканах, в результате тщательно организованной и проведенной облавы на партизан, к которой были привлечены все имеющиеся в его распоряжении силы, уничтожил на оккупированной Германией и Болгарией территории почти все партизанские отряды[708].

В Югославии простые сербы поначалу не делали особых различий между «четниками» Драги Михайловича и партизанами Иосипа Броз Тито. Тогда коммунистическое югославское Сопротивление намеренно стало провоцировать немецкие власти убийствами солдат вермахта, а за каждого убитого солдата немцы убивали по 100 заложников. В результате Тито быстро достиг своей цели, а «четники», сотрудничавшие с вермахтом, оказались в невыгодной позиции. При этом нацистская идеология в мотивации и эскалации убийств на Балканах играла подчас незначительную роль. Жестокое поведение солдат или кровожадные настроения и реакции немецкой общественности на известия о действиях партизан нельзя рассматривать только как злодеяния — это вполне объяснимая человеческая реакция: например, после бомбардировки Перл-Харбора 10 % американцев требовало уничтожения всей японской нации[709]. Это не значит, что в Америке так много злодеев, но это свидетельствует об эпизодическом психическом ожесточении или о вербальной агрессивности.

Можно даже сказать, что партизанская война в громадной степени способствовала нацификации вермахта[710]. В этой связи любопытно отметить, что немецкий историк Эрих Нольте главную ответственность за преступления вермахта и Третьего Рейха перекладывал на большевиков: «Может быть, нацисты прибегали к “азиатским злодеяниям” лишь потому, что считали себя и себе подобных потенциальными или реальными жертвами таких же “азиатских злодеяний”, осуществляемых другими? Разве большевистские убийства из классовых соображений не были логическим и фактическим прологом убийств из расовых соображений?»[711]" Избранный Нольте способ интерпретации нацизма был справедливо воспринят немецкой общественностью как попытка оправдать нацизм, но считать, что в нем нет доли истины, было бы неправильно. Что же тогда говорить об оценках фронтовиков или немецкой общественности того времени, которые во время войны находились и под прессом действительности и под прессом пропаганды?

Некоторые командиры вермахта уже в 1941 г. действовали, как настоящие нацистские политруки — это относится, прежде всего, к фельдмаршалу Вальтеру фон Рейхенау (командующий 6-й армией): в октябре 1941 г. в приказе по армии он указывал, что целью восточного похода является «полное уничтожение еврейско-большевистской системы и полное прекращение ее влияния на европейскую культуру». Поэтому солдаты должны сочувственно относиться к «праведному делу искоренения всякого еврейского влияния на Востоке». Сам Гитлер оценил этот приказ как «образцовый». По рекомендации военного руководства некоторые командующие армиями также выпустили подобные приказы: генерал-полковник Эрнст Буш (16-я армия), Эрих фон Манштейн (11-я армия), Герман Гот (17-я армия). В этих приказах солдат призывали «быть сознательными борцами за расовые ценности». И нацисты использовали армию для реализации своих целей, и армия часто была активной помощницей в претворении в жизнь их чудовищных планов. Именно по причине плотной идеологической обработки на