Третий Рейх. Война: до критической черты. Книга I - Олег Юрьевич Пленков

глазах у армии и без всякой реакции с ее стороны до середины 1942 г. эсэсовцами проводились массовые расстрелы советских активистов и евреев. С другой стороны, следует помнить, что были генералы, которые своей властью отменяли в своих частях «приказ о комиссарах».

За месяц до издания «приказа о комиссарах», 14 мая 1941 г. ОКВ переслало штабам сухопутных войск, Люфтваффе и Кригсмарине «Указ о правосудии в сфере действия плана “Барбаросса”». Военные юристы постарались придать документу приемлемую форму, но он выходил за рамки обычной практики военных судов. Военные суды получали обширные полномочия по отношению к гражданским лицам на оккупированной территорий. Партизан надлежало расстреливать на месте, подозрительных лиц можно было расстреливать по приказу офицера и без суда; в той местности, где представители вермахта подвергались нападениям партизан, разрешались коллективные акции возмездия. К солдатам, проявившим жестокость по отношению к противнику, не рекомендовалось применять мер воздействия[712]. Без сомнения, речь шла о стремлении открыть двери террору. Браухич сразу почувствовал «террористический» потенциал этого приказа и попытался его смягчить, но безуспешно.

К легко объяснимому поводу необходимости борьбы с партизанами нацистское руководство часто примешивало иные цели. К примеру, то, что в вермахте называлось «борьбой с партизанами», для жителей района Припятских болот означало массовые убийства, особенно еврейского населения. Руководство опергрупп полиции безопасности и СД в своих отчетах приводило число убитых евреев и партизан — по отдельности. Поэтому «противопартизанские акции» были не столько прикрытием убийства евреев, но скорее рамками, в которых эти убийства осуществлялись. Такая же практика имела место и на Балканах; так, в Сербии вермахт расстреливал заложников в качестве возмездия за действия партизан — при этом жертвами, как правило, становились коммунисты и евреи[713]. При этом следует помнить, что партизанская война на Западе в корне отличалась от партизанской войны на Востоке: если в Греции, Франции, Италии и Норвегии дело только иногда доходило до расправ над гражданским населением, то на Востоке «в районах действий банд» расправы над гражданским населением носили систематический характер.

«Борьбой с партизанами», — а также со шпионами, — на оккупированной территории Советского Союза опергруппы полиции безопасности и СД оправдывали, например, и убийства цыган (женщин, детей, мужчин — без разбора), поскольку определенного места жительства цыгане не имели. Впрочем, большинство крымских цыган проживало оседло, но это их не спасло… Руководство опергруппы «D» полиции безопасности и СД докладывало, что с 16 ноября по 15 декабря 1941 г. было уничтожено 834 цыгана[714]. На необходимость убийства цыган прямо указывал приказ Гейдриха от 2 июля, в соответствии с которым расстрелу на Востоке подлежали функционеры коммунистической партии, евреи, цыгане, а также все подозрительные личности. Положение цыган не изменилось к лучшему, когда вермахт передал власть гражданской нацистской администрации — убийства цыган продолжались. В конечном счете, 15 ноября 1943 г. вышел приказ министерства восточных территорий, который приравнивал цыган к евреям. В Югославии немецкие оккупационные власти, в том числе и военные, брали евреев и цыган в заложники и расстреливали в соотношении 100 к одному убитому партизанами немецкому солдату[715].

Время от времени офицеры вермахта протестовали против преступной войны. Так, в августе 1941 г. подполковник Генштаба Хельмут Гросскурт узнал, что в Белой Церкви (на Украине) под охраной опергруппы полиции безопасности и СД без питания и воды находятся девяносто еврейских детей, родители которых были убиты эсэсовцами. Начальник зондеркоманды 4а штандартенфюрер СС Пауль Блобель сказал Гросскур-ту, что все они будут уничтожены. Чтобы воспрепятствовать убийству детей, Гросскурт обратился к командующему 6-й армией генерал-фельдмаршалу Вальтеру фон Рейхенау. Через 24 часа после этого Гросскурта известили, что генерал-фельдмаршал все знает, и что расстрел детей состоится с его ведома и согласия. Детей расстреляли. После поездки на Восточный фронт майор Генштаба Рудольф-Кристоф фон Герсдорф отмечал в дневнике, что среди офицеров царит единодушное отвращение к расстрелам комиссаров и евреев. Но единодушное отвращение не смогло предотвратить этих расстрелов…[716]

По советским данным, на территории нашей страны партизаны уничтожили 1,5 миллиона немецких оккупантов и их пособников. В 1946 г. в Нюрнберге Альфред Йодль сказал, что максимальное число немецких солдат, погибших от партизанских действий, составляет 50 тысяч человек. Часто значительно завышается численность партизанских соединений: так, всегда считалось, что в Италии действовало около 400 тысяч партизан, но последние исследования показали, что их было максимум 100 тысяч. Английский историк Майкл Купер пришел к выводу, что вследствие колоссальной разницы в оценках эффективности и масштабов партизанской войны, последнюю следует считать «иллюзорной войной» (phantom war), обладавшей кажущимися огромными масштабами, но на деле не имевшей серьезной материальной базы и четкой организации[717]. Что же, значит, правы те авторы, которые утверждают, что в партизанской войне речь идет об убийстве гражданского населения под мотивированным предлогом? О своего рода тренировке стрельбы по живым мишеням? Разумеется, нет: пусть даже это была «иллюзорная война», но никто не смеет утверждать, что ее не было. Более точное описание этой войны, к сожалению, невозможно из-за отсутствия документов.

Если рассматривать число погибших партизан, то в Белоруссии их было 25 тысяч; немецкие потери в партизанской войне в целом оцениваются в 35 тысяч. Половина из этого числа приходится на различные вспомогательные подразделения вермахта; значительная часть погибла в железнодорожных катастрофах или подорвалась на минах. Сколько гражданских лиц было убито в СССР вследствие партизанской войны, полностью установить невозможно, но, видимо, гражданских лиц погибло больше, чем собственно партизан. Например, в Греции вследствие актов возмездия за действия партизан погибла 21 000 человек; 9000 человек погибло в Италии, 40 тысяч — в Болгарии[718].

Современная немецкая общественность до сих пор весьма болезненно воспринимает проблему вины вермахта. Об этом свидетельствует реакция на выставку, подготовленную в 1995 г. сотрудником Гамбургского института социальных исследований Ханнесом Хеером. В Германии и Австрии эту выставку посетило до миллиона человек. Тематически она опиралась на три сюжета — первые девять месяцев немецкой оккупации Сербии, наступление 6-й армии на Сталинград и поведение немецких войск в Белоруссии за три года оккупации. Представленные фотоматериалы потрясли людей: они считали, что преступления совершали только СС, вермахт же был замешан в небольших и незначительных эпизодах.

Однако впоследствии оказалось, что некоторые фотодокументы сфальсифицированы. В 1999 г. польско-немецкий историк Богдан Мусял (в прошлом — активист «Солидарности») выступил в журнале «Шпигель» с утверждением, что на ряде снимков изображены жертвы НКВД, а не вермахта. Венгерский историк Кристиан Унгвари опознал на некоторых снимках венгерские и финские (а не немецкие) мундиры. Директор гамбургского Института социальных исследований меценат и ученый-социолог Ян Филипп Реемтсмаа возложил ответственность за неточности на