Вещь и имя. Самое само - Алексей Федорович Лосев

«§ 34. Боги необходимо образуют между собою опять некую целостность (Totalität), мир.

§ 35. Единственно только тогда, когда боги образуют среди себя мир, они достигают для фантазии независимого существования, или независимого поэтического существования.

§ 36. Отношение зависимости между богами не может быть представлено иначе как отношение порождения (теогония).

§ 37. Целое представление о богах, когда они достигают совершенной объективности или независимого поэтического существования, есть мифология.

§ 38. Мифология есть необходимое условие и первая материя всякого искусства.

§ 39. Изображение Абсолютного с абсолютной индифференцией общего и особенного в особенном возможно только символически.

§ 40. Характер истинной мифологии есть характер универсальности, бесконечности.

§ 41. Создания мифологии не могут быть мыслимы ни как намеренные, ни как ненамеренные.

§ 42. Мифология не может быть ни произведением единичного человека, ни рода или поколения (поскольку последние есть только соединение индивидуумов), но только произведением рода, поскольку он сам есть индивидуум и подобен единичному человеку».

c) Приведенные тезисы из Шеллинга впервые дают логическое, ясное развитие понятия символа и мифа на основе учения об абсолютной самости, которую он именует Абсолютом 67*. Характерно, что ни немецкие мистики XIII – XV вв., ни прочие немецкие идеалисты конца XVIII и начала XIX в. (не считая поэтов-романтиков) не дают никаких ясных нитей для учения о символе. Даже неоплатоники занимались логикой понятия символа очень неохотно, предпочитая больше заниматься самими символами, чем их теорией. Нет никакого логически развитого учения о символе и у Дионисия Ареопагита, хотя самое ощущение символа и стремление в него вживаться и его понимать так же могущественно в Ареопагитиках, как их апофатизм. Николай Кузанский принципиально стоит на почве символизма и даже дает их общеонтологическое обоснование. Однако и он не дал специального анализа самого понятия символа, потому что его «конъектуры» имеют только очень общее значение и относятся не просто к символу, но вообще ко всякому знаку, которым оперирует наше сознание. И вот только Шеллинг – кажется, впервые за всю историю философии – дает именно понятие символа и мифа, анализ именно самого понятия символа и мифа. И при том процитированные нами тезисы есть далеко не единственная концепция Шеллинга в этой области. Мы ее привели, как и вообще все в этой главе, только ради примера.

Ради кратчайшего резюме этого учения Шеллинга, мы могли бы предложить такую таблицу.

I. Абсолютное (которое не есть ни утверждающее, ни утверждаемое, ни их индифференция).

II. Всё (общее).

·a) Реальное Всё (вечная природа): разум

··1. материя

··2. свет

··3. организм

·b) Идеальное Всё:

··1. знание

··2. действие

··3. искусство

·c) Абсолютное Всё: философия

··1. истина

··2. добро

··3. красота

III. Универс (особенное).

·a) Идеи

·b) Боги

·c) Боги как абсолютный целостный мир, или мифология (индифференция общего и особенного в особенном, или символ).

Таким образом, исходя из триады: идеальное, реальное, индифференция, Шеллинг учит о том, что эта триада несколько раз повторяется в каждом из своих членов. Та индифференция, которая сливает воедино идеальное и реальное в самой индифференции, т.е. в третьем члене, есть красота. Красота – синтез идеального и реального в индифферентном, или абсолютном, Всё. Но это абсолютное Всё дано пока вне всякой дифференциации. Если его дифференцировать, получается Универс, Вселенная, в котором, однако, каждый частный момент обязательно продолжает нести на себе все целое. Идеальное в нем, несущее на себе все целое, есть идеи; а реальное в нем, несущее на себе все целое, есть боги; а индифференция реального и идеального, несущая на себе все целое, есть символ и миф. Следовательно, для понятия символа необходимо:

1) абсолютное, которое вне всяких различий;

2) проявление его в абсолютном Всё;

3) выделение в этом абсолютном Всё идеального и реального, но взятых в их тождестве;

4) дифференциация этого последнего тождества на отдельные моменты, но так, чтобы они цельно выражали его собою; и, наконец,

5) разделение и этих дифференцированных моментов Всего с точки зрения идеального и реального, причем символ есть именно новое тождество идеального и реального.

Еще короче можно сказать так. Символ, по Шеллингу, есть такое тождество идеального и реального, которое выражает в данной отдельной вещи тождество идеального и реального во Всём, причем это Всё есть выражение лишенного всяких различий абсолютного единства.

Приведенное к такой простой формуле, многосложное учение Шеллинга обнаруживает свое ясное и вполне естественное место в системе мирового апофатизма, недостаточно четко формулированное в концепциях, приведенных выше. Ясным становится и то, какая культурная типология толкала Шеллинга на этот путь. Если Фихте увлекался моральным драматизмом, а Гегель дидактической прозой, то Шеллинг жил восторгами перед широчайшим мировым эпосом, понимая мир как самое совершенное произведение искусства. Тут Абсолют, это сáмое самó Шеллинга, есть жизнь художника, подобно тому как у Фихте сáмое самó есть жизнь морально-волевого деятеля. Ясно при этом и то, что абсолютное сáмое самó у того и у другого есть нечто безличное. Оба настолько высоко ставят человеческого субъекта, что при всем их объективизме и даже апофатизме на долю объективности остается все же, в конце концов, нечто безличное.

9.

В заключение этого краткого перечня некоторых учений о самости приведем еще один памятник мировой мысли, довольно плохо изученный как раз с интересующей нас стороны, это именно «Каббалу», и в частности книгу «Зогар», окончательное формирование которой относят к XIII в.

В книге «Зогар» содержится немало текстов о так называемом Эн-Соф, Не-нечто 66*. Это есть уже известное нам абсолютное единство, которому совершенно не может быть приписана никакая предикация. Оно лишено вида, образа, понятия и т.д., и т.д. Однако тут содержится не только общий формальный апофатизм, с которым мы встречались в предыдущих примерах. О характере всякого трансцендентного начала надо судить по тем категориям и вещам, которые служат его проявлением и эманацией. И в этом отношении «Зогар» дает весьма важный материал.

Дело в том, что первым и основным проявлением Эн-Соф является некий первочеловек Адам Кадмон, а через него эманирует 10 зефирот, разделенные на три триады и на один заключительный член. Первая триада – Корона, Мудрость, Разум; вторая – Красота, Милость, Справедливость; третья – Основа, Торжество, Слава. Десятая зефирота объединяет и синтезирует все девять зефирот и называется Царство. Вот это-то Царство, каббалистический «Малькут», и есть первое адекватное выражение Эн-Соф. Это – то, во что вырастает Адам Кадмон со своими девятью зефиротами.

Уже на основании этих учений Каббалы (прочего – часто гораздо более яркого – приводить не будем) можно с полной уверенностью сказать, что Эн-Соф имеет свою подлинную оригинальность как абсолютизация социального, безлично-социального бытия. Трансцендентность здесь не пустое становление Индии, не числовое оформление неоплатоников, не абсолютная личность Ареопагитик и Николая Кузанского, не мистическое Я