Жезл времён. Рассказ эльфа - 1ex0

- Ты хочешь сказать, что умеешь читать мысли?

- Передо мной вы все словно раскрытые книги. Ваши истории, мысли, грёзы и надежды я могу пролистывать, не прилагая никаких усилий. И, пока Эвелина с Лагрезом рассказывали свою историю, ты у себя в голове прокручивал свою.

Коротышка задумал испытать его всяческими вопросами, чтобы удостовериться в том, что он и в самом деле умеет читать мысли, но Загрис отбил у него всё желание, когда сказал, что он совсем чуть-чуть изменил содержание своей истории. В его голову бессмертный вложил совсем иную мысль:

- Ведь появление чудовищ из зеркала не было случайностью. Это ты заставил его бесконечно порождать тёмные отражения в надежде на то, что одним из таких отражений будет твой народ. Именно поэтому ты так держишься за своего Гархлаиса – что он доказательство твоей теории. Теории о том, что путём множества активаций зеркала можно замкнуть круг и породить на свет хорганов.

От этого в душе коротышки поднялся сумбур. Он и не знал, что думать. В хороводе его мыслей даже промелькнуло желание убить Загриса, чтобы тот не разболтал его тайну. Но Эвелина прервала эту кутерьму, попросив рассказать о своём прошлом и прошлом своего брата Гархлаиса. Тот, немного собравшись с мыслями, заговорил:

«Гобу́р Камнегрыз – так звали моего отца. Простой шахтёр и, как он любил себя называть, покоритель глубин. Очень любил наше пиво. На удивление он был высок ростом, на голову-полторы выше обычных представителей нашего народа. Ну и, конечно же, силён и вынослив, ведь работа к тому располагала. И многие женщины с обожанием поглядывали на него. Он мог выбрать для себя любую жену. Однако ж его сердце покорила Ма́вда, маленькая ростом. Ну и я пошёл в свою мать, а потому родился таким же маленьким и щупленьким. У нас Дутозаре так принято было – если сын идёт по стопам отца, это честь и первому, и второму. Я и рад бы стать шахтёром, как Гобур, но вот только я недолго продержусь на этом поприще со своим-то телосложением. А потому я в инженерное дело пошёл. Так как ни отец, ни мать не были сведущи в этом ремесле, мне пришлось обучаться у одного из инженеров, постороннего хоргана, даже не друга нашей семьи, что, естественно, тоже было не очень-то хорошо. Но я смирился с этим. Уж лучше быть хоть кем-то, нежели совсем никем.

И вот, пока я проходил обучение у Каго́рдуга Каменного пальца, родители решили завести ещё одного ребёнка в надежде на то, что мой брат будет крупным хорганом и сможет пойти по стопам отца. Увы, но и он пошёл в мать. И если уж я хоть как-то по этому поводу беспокоился, то ему было совершенно всё равно, что он не такой, как все. Он был особенным. Не сумасшедшим, но особенным. У него был свой мир, в котором он жил и которым он был доволен. Я вырос, немного окреп и стал инженером. Конечно, стать таким, как отец, я не смог, а потому не был таким сильным и выносливым, но за то у меня были хотя бы уж развиты мыслительные способности и воображение. А вот Гархлаис не стал никем.

С ним было непросто вести разговоры. Он порой настолько глубоко уходит в свои мысли, что забывает, о чём мы разговаривали, буквально через несколько предложений. Но уже с детства он говорит, что хочет владеть магией. Да, легенды о нашем народе утверждают, что хорганы могут стать рунными жрецами и начертывать магические письмена, которые будут делать наши стены крепче, наши орудия труда несокрушимыми, а нашу плоть непробиваемой. И он, наверное, наслушавшись в детстве этих легенд, настолько сильно погрузился в эту идею, что не сумел оторваться от неё. Конечно, и я порой нет-нет, да и помечтаю о магии, но ведь в нашем королевстве не было никаких рунных жрецов. А потому и не питал надежд на то, что когда-нибудь смогу научиться управлять эфиром, писать магические знаки и призывать к себе на помощь каменных стражей. Но это никогда не переходило границы, и я не позволял, чтобы грёзы мешали мне развиваться.

Но вот Гархлаис чётко представлял, кем он хочет стать. Сопнаром. Это тот, кто управляет саткарами – жуткими огненными существами. Конечно, искры этой магии в нём не было, однако он во всём вёл себя так, будто бы уже стал сопнаром и научился призывать могущественных порождений огня. А потому никто с ним дружить не хотел. Он был одинок. Одинок и жалок. Он часто разговаривал сам с собой, утверждая, что рядом с ним находится дух саткара, с которым ему удалось установить связь, но которого он пока что не может призвать физически. Все называли его сумасшедшим. И хоть я никогда не говорил этого, но считал точно так же. И, что было самым необычным, в то время, как у всех наших сверстников бороды уже до пола отросли, он продолжал быть безбородым, как будто бы его развитие остановилось, и он застрял где-то во времени.

Мы с родителями пытались пристроить его хоть куда-нибудь, чтобы он приносил пользу Дутозару, но его гнали отовсюду, дескать, только и знает блуждать в потёмках своего разума, ни во что вникать не хочет, ничего не слышит вообще. А через какое-то время исчез он, так что мы даже подумали, что в собственном безумии он снарядился куда-нибудь в поход, да так и помер. Мне было очень жаль брата. Он так и не вкусил нормальной жизни. Но в то же самое время я успокоился, ведь теперь не нужно волноваться за него.

Так моя жизнь обрела мерное течение. Конечно, иногда вспоминался Гархлаис, а вместе с ним и возникали некоторые вопросы на подобии: что было бы, если бы я уделял ему больше внимания? Наверное, я каким-то образом чувствовал свою вину за то, что с ним произошло. Он не успел вкусить настоящей жизни, а теперь его нет. А я вот, живой и невредимый. Работаю инженером, помогаю с расширением нашего королевства.

И однажды, когда шахтёры прокапывали очередной тоннель, наткнулись на это зеркало. Выглядит довольно невзрачно, оправа недорогая, но хранилось так, будто бы это сокровище невиданное. Эвелина вам всё рассказала. А, когда мы нашли способ, как его заставить работать, оттуда, как будто бы из двери в другой мир, вышел брат мой Гархлаис! Всё такой же безбородый. Я хотел было обрадоваться, но он только