Королевы второго плана - Сергей Владимирович Капков

Летом 1977 года Елизавета Александровна начала прощаться с друзьями. Из дома она уже не выходила, всё время лежала. Своей соседке по коммуналке Майе Тупиковой призналась: «Я довольна тем, как прожила последние два года. Хорошо снялась в кино, сыграла интересные роли… В конце жизни что-то сделала, и сделала неплохо…» Майя Андреевна начала избирательно подходить в театре лишь к тем, кого Елизавета Александровна хотела видеть. Она мудро уходила из жизни.

Простилась Елизавета Александровна и с Витей Гвоздицким. Свою последнюю встречу с маленькой большой актрисой он описывал так: «Последняя мистификация Елизаветы Александровны. Последнее посещение чудесной комнаты. Последний подарок и последний урок… В комнате сидели незнакомые мне люди – нетеатральные ее друзья. По телевизору показывали фильм о Елизавете Александровне. На экране мелькали старые фотографии, отрывки из спектаклей и картин с ее участием. Автор передачи Вадим Сергеевич Голиков с экрана рассказывал о ее ролях, мастерстве, уникальности. Елизавета Александровна иронически комментировала почти все фрагменты из ролей, иногда замолкая от усталости.

– Здравствуй. Что ты стоишь? Подойди к книжной полке. Нет, левее. Внизу стоят два тома импрессионистов. Есть? Возьми. Всего хорошего.

– Елизавета Александровна…

– Что ты стоишь? Иди.

– Елизавета Александровна, но…

– Не говори никаких глупостей. Знаешь, когда канализация старая и трубы прогнили, их нужно менять. А я теперь как старая ржавая труба. Всем привет. Иди.

Она раздарила нам свои книги, а прощалась с нами уже в театре. Над акимовской сценой плыл ее голос с радиопленки. Мы слушали “Вино из одуванчиков” Брэдбери: “…наконец вся семья собралась в спальне – стоят, точно на вокзале провожают кого-то в дальний путь. – Ну вот, – говорит прабабушка, – вот и всё. Скажу честно: мне приятно видеть вас всех вокруг. На будущей неделе принимайтесь за работу в саду и за уборку в чуланах, и пора закупить детям одежду на зиму… и всякий пусть делает что сможет… И, пожалуйста, не устраивайте здесь завтра никакого шума и толчеи. Не желаю, чтобы про меня говорили всякие лестные слова: я сама все их с гордостью сказала в свое время. Я на своем веку отведала каждого блюда и станцевала каждый танец, – только один пирог еще надо попробовать, только одну мелодию остается спеть. Но я не боюсь. По правде говоря, мне даже интересно. Я ничего не собираюсь упустить, надо вкусить и от смерти. И, пожалуйста, не волнуйтесь за меня. А теперь уходите все и дайте мне уснуть…”»

Уход из жизни Елизаветы Уваровой совпал с назначением Петра Фоменко главным режиссером Театра комедии. «Наутро я должен был ехать в Москву по организационным делам, – вспоминал Петр Наумович. – И вдруг – эта горькая миссия… Мой первый день на посту руководителя театра я посвятил прощанию с Елизаветой Александровной. Случайно? Но не для меня…»

Супруга режиссера Майя Тупикова рассказала чуть ли не мистические подробности того трагического вечера: «За Елизаветой Александровной мы ухаживали по очереди с ее племянницей Галей. 24 августа она впала в беспамятство. Около десяти вечера неожиданно оборвался карниз над нашим окном: один конец сорвался с гвоздя, и карниз повис вертикально. Мы все повскакивали со своих мест, пришло ощущение неминуемой беды… Галя позвала нас в комнату Елизаветы Александровны почти сразу, у нее уже уходило дыхание. Так на наших глазах она и скончалась… Мы вызвали «скорую». Врачи сказали, что машину из морга пришлют только утром. А Петру Наумовичу через пару часов – на вокзал, ехать в Москву. Оставаться одна в квартире я боялась. Мы стали умолять врачей что-нибудь предпринять. “Но у нас даже носилок нет!” – объясняли они. И тогда Петр Наумович предложил использовать покрывало. Только мы приготовились спускаться, как во всем доме погас свет. Я достала старинный канделябр, нашла еще какой-то подсвечник – дала его Гале, зажгли свечи. По ступенькам с шестого этажа я шла первой, Петр Наумович и врачи несли Елизавету Александровну, а замыкала процессию Галя. В такой атмосфере большая актриса навсегда покидала свой дом…»

Ни в один морг тело не брали. Фоменко, исколесив полгорода, устал спорить, объяснять и доказывать, что для народной артистки можно сделать исключение. Все-таки где-то Уварову узнали и пошли навстречу…

На Серафимовском кладбище в Санкт-Петербурге над ее могилой стоит большой православный деревянный крест – это последняя ее просьба.

Вера Кузнецова

Глаза никогда не врут.

Когда журналисты и критики писали о Вере Кузнецовой, всегда упоминали ее глаза. В них столько доброты и нежности, что не заметить этого невозможно. Казалось, актриса и не играла ролей, а была сама собой в предлагаемых обстоятельствах. Заботилась о большой семье, ухаживала в госпитале за ранеными, находила потерянную в годы войны дочь…

Мать. Русская мать. Она же тетка, нянька, бабушка – всё одно мать! Такое амплуа предложил Вере Кузнецовой экран и не прогадал. В ней подкупала удивительная органичность и правда. Актриса почти никогда не гримировалась. Узнаваемость – главный козырь Кузнецовой, стабильность создаваемого образа. И хотя судьбы героинь были разными, жизнь каждой из них актриса проживала как свою собственную. Отсюда и достоверность. Отсюда и доверие зрителей.

Чтобы написать о Вере Андреевне Кузнецовой, я поехал в Санкт-Петербург, где она провела большую часть жизни. Давно нет ее мужа, Анатолия Ивановича Кузнецова, замечательного актера, известного по кинотрилогии о Максиме. Несколько лет назад умер ее сын, мастер характерных ролей, теперь уже легенда товстоноговского БДТ, Всеволод Кузнецов. Мне удалось встретиться с внуком Веры Андреевны Никитой Всеволодовичем. Для беседы он подготовил семейные альбомы, достал старые газеты, журналы, фотографии. И показал мне ветхие ученические тетрадки, где Вера Андреевна оставила несколько записей о своем детстве…

* * *

Будущая актриса родилась 6 октября 1907 года в Саратове, в семье иконописца Андрея Петровича Сдобникова и домохозяйки Анны Павловны Пауль. В начале прошлого века этот волжский город был крупным промышленным, торговым и культурным центром. В старых журналах о нем писали, что «в России есть только три города, которые по быстроте своего развития превосходят Саратов, – это Петербург, Одесса и Харьков…». Вера навсегда сохранила в памяти чудесные волжские пристани, яхт-клубы, купальни, песчаные острова, ковыль, грузчиков, крючников, бурлаков, которые в ожидании парохода щедро подкидывали посиневшим от купания детям куски сахарных арбузов и воблу.

В семье Сдобниковых было шестеро детей. Двое умерли в