Король Туле. Биография Кнуда Расмуссена - Курт Л. Фредериксен

их родственникам. При этом запрещается превышать общую сумму, выделенную ему на год доктором Кнудом Расмуссеном или его представителем. Превышение этой суммы может производиться только при согласовании и одобрении доктора Кнуда Расмуссена или его представителя.

Совет охотников мог выступать с предложениями, чиновники принимали решения и регламент, но только Кнуд Расмуссен имел право управлять. Такова была иерархия. Кнуд был абсолютным правителем, но, возможно, не только из-за желания править. Роль, которую он себе назначил, вытекала скорее из прагматических и защитных соображений, чем из туманных и эгоистичных мотивов. И все же он находился в центре внимания и был ключевой фигурой.

Если рассматривать эти законы с юридической и этической точки зрения, можно утверждать, что в них происходит смешение законодательной, судебной и исполнительной власти. Вероятно, это произошло в силу практических соображений.

Требование Нюбо, чтобы Кнуд Расмуссен после возвращения из Пятой экспедиции посвятил все свои силы Туле, оказалось вполне обоснованным. Он занимался одновременно многими вещами, но его деятельность в Туле – а он там немало преуспел – придала событиями несколько иной оборот, чем ожидал Нюбо. Если рассматривать жизнь Кнуда Расмуссена как путь саморазвития, то после великого санного путешествия его личность претерпела немало изменений. Наступил час оплаты множества счетов из прошлого, но это также было время его признания.

Он стал признанным экспертом. Весной 1928 года, с 12 по 22 мая, им был прочитан ряд лекций в Исландском университете.

1) Эскимосы. Земля. Люди. Обычаи общества. 2) Религиозные представления. 3) Жизнь, душа и фантазии эскимосов. 4) Шаманы. 5) Древние исландцы в Гренландии.

Во время своих путешествий, в особенности Пятой экспедиции Туле, он картографировал северные арктические регионы. Благодаря его научным исследованиям и лекциям, наподобие тех, которые он прочитал в Исландии, эскимосы оказались в ряду народов с высокоразвитой культурой и перестали считаться сборищем примитивных дикарей.

Для Кнуда Расмуссена многочисленные длительные путешествия через Атлантику были не только перерывом, но и возможностью получить новые знания, второстепенные по отношению к его основной деятельности.

В процессе работы над проектом для Национального музея он познакомился с профессором философии Копенгагенского университета Харальдом Хеффдингом. Хеффдинг подарил Кнуду экземпляр своих мемуаров, которые Кнуд прочел во время одного из своих многочисленных переходов через Атлантический океан. 18 сентября 1928 года он благодарит Хеффдинга за книгу. В письме, в котором присутствует оттенок автобиографичности, он подводит итог своему положению:

Можно смело сказать, что одним из самых плодотворных результатов, полученных от впечатления о жизни другого человека, является предъявление более высоких требований к себе, пока еще есть время! Действительно, Ваша жизнь доказывает, что ценное не познается без борьбы. И через всю рассказанную вами историю о различных значимых этапах Вашей жизни просвечивает уважение к работе, любовь к красоте и гордость, естественным образом возникающая из ответственности, которую возлагает на себя человек, и обязательств, идущих вместе с великим призванием. И именно потому, что в этом самоощущении нет недостатка, вдвойне поражаешься Вашей скромностью и смирением перед жизнью и постоянно возникающими проблемами.

Первым коллекционером легенд и мифов эскимосов был Х. Дж. Ринк, однако настоящим творцом стал именно Кнуд Расмуссен. По случаю его 50-летия был выпущен сборник «Дар праздника» – мифы и саги, собранные во время Пятой экспедиции Туле, а спустя год, в 1930-м, опубликованы «Песни из снежной хижины». Отношение к бытию, всю философию жизни, воплощенную в мифах, Кнуд Расмуссен воспринимал не только как этнографическое выражение мировоззрения примитивных народов – все это оказывало на него и личное влияние. Он пишет Хеффдингу:

Читая о Ваших путешествиях вокруг Шамони, я добрался до того места, где Вы выражаете свои душевные переживания с уверенностью, что за всеми Вашими эмоциями перед величием природы стоит «стремление быть достойным созерцать такое ее великолепие». Как бывалый «сын природы» и исследователь, я не смог удержаться от слез, находясь под впечатлением, которое произвело на меня глубокое смирение, стоящее за словами: «стремление быть достойным созерцать».

Мне вспомнилась история, которую я когда-то слышал в Гренландии. Жил-был один эскимос, который всегда молчал, когда его товарищи собирались на песенные вечера, чтобы восхвалять землю и людей. Когда его спросили, почему он никогда не сочиняет песен в честь своей родины, как все остальные, он рассказал следующее: «Однажды, когда я был еще очень молод, я решил воспеть хвалу родному стойбищу. Зимним вечером в лунном свете я шагал взад-вперед, напевая мелодию и подбирая к ней слова. Я хотел найти красивые слова, с помощью которых мог бы поведать своим товарищам о величии гор и обо всем, что меня радует каждый раз, когда я просыпаюсь и открываю глаза. Ступая по замерзшему снегу, я все шел и шел, настолько поглощенный своими мыслями, что совсем забыл, где нахожусь. Внезапно я остановился, поднял голову вверх и увидел перед собой высокую гору перед нашим стойбищем – это была самая большая и крутая гора, которую мне когда-либо доводилось видеть. Казалось, будто она медленно вырастает из земли и становится все больше и больше, нависая надо мной – грозная, опасная. И тут я услышал голос с неба. Он кричал мне: “Маленький человек! И ты думаешь, что сможешь меня воспеть!” Я так испугался, что чуть было не упал, и в следующий момент забыл все эти жалкие, ничтожные слова, сочиненные мной во славу гор. И с тех пор я никогда больше даже не пытался. Потому что то, что я пережил, показало мне, насколько я мал по сравнению с величием природы». Не странно ли, насколько старик-философ и дикарь-эскимос схожи здесь в своем смирении! И это удивительное совпадение даже в большей степени, чем для охотника и философа, помогло мне укрепить веру в то, что истинное величие ума, глубоко погруженного в почву души, всегда идет бок о бок с простой, примитивной самобытностью.

Эта цитата красноречиво говорит о Кнуде, в частности о том, что в его тихой, замкнутой жизни, которую он порой вел, всегда было место для размышлений, наполнявших его существование, а также и о том, что он не делал никакой разницы между образом мысли «дикарей» и западных людей.

XI

Разбор дел и подготовка

1930–1932

С ясным разумом лететь на всех парах, быть готовым окунуться в новые миры.

Кнуд Расмуссен. Мой дневник путешествий

Начало нового десятилетия мало чем отличалось от конца предыдущего. Лекции и путешествия: 14 января: