Воины СВО. Воронежцы. Книга славы и памяти - Михаил Иванович Федоров

полгода, вернее, четыре месяца с небольшим оставалось до четырех лет, и нам насчитали: по два месяца и три дня надо дослуживать. И я попадаю в Тулу в 51‑й полк в разведроту. Ну, два месяца и три дня я там отбарабанил.

– Небось переживал?

– Я переживал только за одно: чтобы родители не узнали. Они узнают, и им будет, мягко сказать, неприятно. Поэтому все время, пока я находился в той же Туле, я им сообщал: учусь. Все нормально. И решил сказать только тогда, когда приеду со службы. А может, я бы даже не приехал, заключил бы контракт. Кстати, собирался заключить контракт, но на тот момент в Туле был очень своеобразный командир полка. Такие отношения в полку, что мог подойти к солдату и разорвать на нем тельняшку, если ему не понравилось. Ну, вот такой. И я не стал заключать контракт. «В этом полку точно не останусь», – решил для себя. 26 мая демобилизовываюсь и приезжаю домой. Полгода я здесь на гражданке. И потом я еду на ученый совет в училище и восстанавливаюсь в рядах курсантов. Меня восстановили на этот же курс, но мои ребята ушли на курс выше. Были на пятом. Грубо говоря, я потерял год. Не со своими выпускался. И вот тут как раз с Востриковым Димой оказываюсь койка к койке.

В ВДВ попал – гордись. Не попал – радуйся

– И как Дима?

– Он боксер. Он вышибал там. Вроде наш простой воронежский парняга, никогда не выделывался, что он умеет. На соревнованиях по боксу выступал и всегда брал призовые места. Один раз до него на улице гражданские докопались, он всех вырубил.

– Десантник!

– И вот я учусь половину четвертого и пятый курс.

– Учеба, ведь были преодоления. Прыжки…

– Как говорят: в ВДВ попал – гордись. Не попал – радуйся. Вот так же и там, поступил в училище – гордись. Не поступил – радуйся. Я ведь в кадетке учился. И на первом курсе училища солдатской науки не было никакой. Нас достаточно хорошо готовили. Строевая подготовка. Единственно, в кадетке ВДП, воздушно-десантной подготовки, не было. Это прыжки. Ну, понятно, такого количества стрельб у нас в кадетском корпусе не было. С пистолета стрелял, с автомата, а здесь постоянно со всех видов оружия. И здесь постоянно физические нагрузки. Вот сразу только поступили, и переход из учебного центра в Сельцах в Рязань, 60 километров с полной выкладкой. Переход растягивается, грубо говоря, на два дня. То есть мы выходим, доходим до Заборья, есть такой населенный пункт. Там разбиваем лагерь. Из плащ-палаток сшиваются палаточки. Там ночуем и с утра продолжаем марш на Рязань. И где-то в районе обеда приходим в училище. Это когда мы поступали, а в дальнейшем, как правило, туда пешком и обратно пешком. Специально тренировали силу воли. Ну это на самом деле. Даже когда пройдешь, не весь переход, состояние здоровья разное, где-то ногу натер, где-то нога опухла, что-нибудь такое. Терпишь. Такие переходы были на постоянной основе.

На дереве

– А прыжки?

– Первый прыжок вообще не боялся. Ты еще не знаешь всех ощущений, когда тебя к нему готовят. Первый прыжок ты совершаешь как бы чисто на автомате. Все делаешь. Комплекс мероприятий по подготовке, то есть ты парашют укладываешь, там много учебных укладок, потом боевая укладка, уже на прыжок конкретная укладка. Везде расписываешься в паспортах. Расписывается тот, кто тебя проверял. И есть воздушно-десантный комплекс. На земле отрабатывается все то, с чем ты столкнешься или можешь столкнуться от момента посадки в самолет и заканчивая приземлением. То есть как вести себя в самолете по сигналам, по командам. Как вести себя в воздухе. Нештатные ситуации при приземлении. И после приземления. Вот ветер может парашют надуть. Приземлишься не в поле, а на лес, на здание. И чтобы ты знал, как себя вести… Первый прыжок было не страшно, а вот второй и последующие, конечно, уже появляется страх. Потому что знаешь, что будет, как это будет происходить и что может произойти. Ну я скажу, у меня, по-моему, сто шестнадцать прыжков, и прежнего страха уже нет. Наверно, это приходит с мастерством.

– И когда состоялся первый прыжок?

– Во время курса молодого бойца.

– Даже еще присягу не приняли? – удивился я.

– Да, не приняли. На момент принятия присяги уже совершили по три прыжка.

– А кто-нибудь отказался прыгать?

– Я что-то не помню, чтобы отказался. Как сейчас помню, первый прыжок состоялся 12 августа 2005 года. Ну, а потом пошли прыжки разной сложности.

– А было, чтобы попал на дерево?

– Было! В Иваново. Я уже служил, и получилось так, что нас выкинули, а я был выпускающим, мне прыгать, а поле практически закончилось. И я как мог подруливал, подруливал, то есть парашютом можно подруливать, но он не спортивный. На спортивном можно управлять как хочешь. А здесь нет, но тем не менее можно. Кто опытный, тот может. Мне нужно было побыстрее глубокое скольжение применить, но поздно начал и меня понесло на лес.

– Деревья, как пики, торчат.

– Да. А я сколько раз сам солдат тренировал. Знал, как действовать. Но когда тебя несет на все эти палки, коряги и ты все это видишь…

– Радости мало…

– Я, естественно, изготовился, как меня учили: свести ноги вместе, лицо руками закрыть, – Алексей руками закрыл голову. – Меня несет, и купол – раз, завис на деревьях. А вишу на ветках, до земли не достаю. Ну и дальше, как учили, отстегнул запасный парашют и по нему, как по канату, спустился. Правда, это требует определенных физических усилий. Но справился.

– А потом снимать парашют…

– Конечно. Снял как? Потихоньку стянул, там же стропы.

– А если на камень налетишь…

– Всякое бывает. Бывает, люди погибают в момент приземления. Такие случаи, особенно когда сильный ветер. Такой случай был. Курсанты нашего училища в 80‑х годах шесть или семь человек разбилось. Они приземлились. Но из-за того, что был сильный ветер, их понесло по полю, кто головой о пенек ударился… Парашют никак не удержишь, он же тебя волочет. Какой бы ты массы ни был. На этот случай предусмотрено расчековочное устройство. Отрасчековал. Но не знаю, на тот момент, может, оно не было предусмотрено на парашютах или они не сумели, не успели воспользоваться им. В случае чего ты должен применить расчековочное устройство, но в воздухе, пока ты летишь, нельзя. Ты расчековал, один свободный конец остался, и парашют превратится в тряпку. Из