Наагатинские и Салейские хроники - Екатерина Ивановна Гичко

– Ёрдел, стой! – завопил Винеш. – Отдай её нам, мы доработаем!

Рикий, единственный, кто сохранил разум, выскочил в коридор и заорал:

– Госпожа Лоэзия, помогите!!!

Обманщик. Глава 5. Освобождение

Два месяца спустя

Едва слышно заклацали-защёлкали стальные суставы, по длинным тонким прутам артефакта, затейливым частям конструкции и просто мелким завитушкам, которые Ёрдел, казалось, добавил исключительно для художественной красоты, расползлись мягкие блики светящихся камней. Иерхарид с трудом сглотнул и испуганно – вдруг не оценит – посмотрел на друга. И расслабился, позволив восторгу полностью охватить сердце. Старый друг, один из самых уважаемых магов Салеи, бывший мастер-артефактчик, ныне вышедший на покой, был так поражён, что невольно приподнялся с места. Рот его приоткрылся, сухое лицо выражало высшую степень ошеломления, а в глазах начинал разгораться огонь благоговейного восхищения.

Иерхарид вновь зашевелил пальцами своей новой, железной руки, согнул-разогнул локоть и даже сделал куда более сложное движение, вывернув руку ладонью наружу и опять её согнув. Задрожали и заныли ослабевшие мышцы плеча, но движение удалось.

– Ёрдел, мальчик мой… – Иерхарид посмотрел на главного мага хайнеса потрясённым и благодарным взглядом. – Она прекрасна.

Главный маг – или, как его ещё называли во дворце, Дух мага – был единственным из присутствующих, кто сохранял хладнокровие. Собственно, в лаборатории присутствовали только он сам, бывший хайнес и друг господина Иерхарида, достопочтенный маг Ордѐй.

– Какое образование вы, юноша, получили? У кого обучались? – с жадностью спросил у Ёрдела господин Ордей.

Тот лишь пожал плечами. Память не хотела возвращаться полностью, что Ёрдела мало печалило, и обучение в общине он помнил урывками, а из учителей крепко запомнился только дед.

– Это потрясающая работа! – искренне похвалил маг, наконец поднимаясь и приближаясь, чтобы получше рассмотреть артефакт. – Я, конечно, понимаю, что вам, как хаги, проще, чем обычному магу, наполнить артефакт подобной мощности силами. Но это изделие свидетельствует не только об огромной силе и весьма обширных знаниях в области артефактологии, но и о техническом понимании. Иер, посмотри на эти безупречные суставы, – маг любовно огладил железные костяшки и фаланги пальцев. – Потрясающее техническое решение!

Столь прекрасное техническое решение было заслугой не только Ёрдела, но и Винеша, прекрасно разбирающегося в анатомии птиц-оборотней, и господина Лезѐна, одного из лучших артефактчиков в стране, и господина Руза с учениками, мастерами кузнечного дела. Но все они благородно отнекивались и приписывали заслуги Ёрделу. Лишь бы тот не бросил работу над рукой. Тем более он быстро учился и на завершающем этапе посторонняя помощь ему уже не понадобилась.

Иерхарид с благоговением смотрел на уже четвёртый вариант руки. С недочётами первой Ёрдел справился уже через неделю после первой демонстрации, и в сравнении с ней нынешний вариант казался утончённым шедевром перед примитивно выструганной поделкой. Но первую руку Ёрдел делал в одиночестве. Почти. Госпожа Лоэзия помогала чем могла, и её не страшил ни чад плавящегося металла, ни взрывы не очень удачных попыток… Получив уже работающий протез, Винеш поднял самых знающих друзей, чтобы те помогли усовершенствовать руку. Иерхариду нравилось и то, что было, он бы не посмел обременять мальчика просьбами сделать что-то ещё. Но за друзей просить проще, чем за себя, и Винеш не постеснялся обременить главного мага ещё немного и потом ещё немного. Ёрдел не роптал, не ругался, не говорил ничего против, но Иеру чудилось, что он видит в спокойном взгляде «Как же вы меня достали!».

Первая рука вышла тяжеловатой и топорной в движениях. Она работала не так, как живая, для движений требовалось меньше мышечных усилий. Не в смысле, что мышцы меньше напрягать приходилось, меньше мышц требовалось. Некоторые из них от бездействия могли окончательно ослабнуть и высохнуть на плече, чего Винеш допускать не хотел. Тем более Ёрдел нашёл способ сплести для железной руки «нервную систему». Нужно было просто постараться и выплести более затейливое и сложное кружево, а терпение у тёмного было огромное.

– Для талантливого мастера терпение – самое важное достоинство! – как-то нравоучительно заявил мастер Руз своим ученикам и всем присутствующим заодно. – Даже если руки у тебя растут из задницы, можно научиться работать ими как боженька, если терпеливо делать свою работу. Нет, Ёрдел, у тебя руки растут откуда надо. И это ещё одно твоё достоинство!

Льстили главному магу безбожно! Лишь бы продолжал работать. Но тот к лести вроде бы оставался глух. Сложно понять, о чём он думал, и это самую малость напрягало.

Второй вариант – совместное творение многих мастеров – получился в разы лучше первого. «Нервы» плёл сам Ёрдел – он так и не смог внятно объяснить, как это делается, – а остальные холили и лелеяли руку. Иер был от неё в полном восторге и несколько дней ходил с дурашливой улыбкой, заново привыкая к телесной полноценности.

Впрочем, обернувшись птицей, он вспомнил, что кое-что всё же утрачено.

И, к собственному удивлению, поймал Ёрдела в коридоре и застенчиво спросил:

– Ёрдел, мальчик мой, а можно сделать так, чтобы она… м-м-м… ещё и крылом была… Нет, я понимаю, что прошу очень многого, и если нельзя…

Ёрдел молча смерил взглядом его железную руку и исчез, так и не сказав ни слова.

Глубокой ночью к Иерхариду пришёл озадаченный Винеш и поинтересовался:

– А ты не знаешь, чего это наш драгоценный мальчик вытащил меня из постели и про крылья спрашивал?

Иер стыдливо признался. Винеш сперва малость возмутился, мол, многого хочешь, парень и так вон что сотворил. Но потом с не меньшим энтузиазмом понадеялся, что что-то из этой затеи и выйдет.

– Сообразил же он как-то, как заставить её шевелиться, а это ого-го о чём говорит! Мыслит не по стандарту! – лекарь наставительно поднял палец вверх. – Мож, и хорошо, что он не всё из своей жизни помнит. Не знает, что кое-что сделать невозможно. Мы, дурни, поначалу, когда ему что-то объясняли, добавляли, что это и это-то невозможно. Малышка Лоэзия умнее всех нас оказалась! Читала при мне трактат Валѐса «Об искусственных пальцах», а я его уже наизусть знаю. И слышу, пропустила замечание, что «пальцы согнуть – сие возможности нет». Я ей указываю, что не дочитала, а эта милая хитрюшка смотрит на меня ясными глазами и говорит: «Господин же хочет знать, что можно сделать. Про то, что нельзя, он не интересовался». Чуешь, какого ума девка? Она у него,