Рожденные в черноте. Африка, африканцы и становление современного мира, 1471 год — Вторая мировая война - Howard W. French

из шестидесяти тысяч человек, включая двенадцать тысяч рабов, каждый из которых, по преданию, нес палочкообразный веер из золота весом в четыре фунта. О старшей жене Мусы, Ināri Kunāte , говорят, что только для ее нужд было выделено пятьсот служанок и личных рабов. Верблюды и лошади перевозили сотни фунтов золотой пыли. В целом, по некоторым оценкам, количество чистого золота, которое Муса взял с собой в паломничество, достигает восемнадцати тонн. *.

По всему маршруту паломничества богатым и бедным раздавали подарки из этого металла, казалось бы, для того, чтобы произвести фурор и заявить всему миру о величии Мали. Золото в виде слитков и мешков с чистой металлической пылью жертвовали в мечети и раздавали в качестве покровительства высокопоставленным и низкопоставленным чиновникам. В результате, как говорят, цена на золото во всем регионе упала на 12-25 процентов на ближайшее десятилетие или даже больше.

Как следует из сложных организационных требований, связанных с организацией такой огромной свиты, у правителей Мали к этому времени было очень развито чувство театра власти. Например, прежде чем просители могли подойти к Мусе, они должны были многократно прижаться лбом к земле и перекинуть землю через плечи, на голову и спину, ожидая разрешения говорить. Со своей стороны, малийский правитель обращался к другим только косвенно; все общение происходило через официального представителя и переводчика. Никому не разрешалось видеть, как монарх ест, а за чихание в его присутствии полагалась смерть. Марокканский летописец Ибн Баттута дошел до того, что утверждал: Муса добивался большей преданностиот своих подданных , чем любой правитель в мире.

Самым пышным жестом Мусы в Египте был подарок, который он лично преподнес правителю мамлюков аль-Малику аль-Насиру, от которого Муса, очевидно, жаждал признания как равного. По имеющимся сведениям, этот подарок составил необычайную сумму в пятьдесят тысяч динаров, или более четырехсот фунтов чистого золота.

Сохранившиеся рассказы об аудиенции Мусы с аль-Насиром, состоявшейся после трехдневного пребывания у пирамид на окраине города, различаются некоторыми деталями, но во всех из них малиец предстает как гордый и проницательный человек, хотя в конечном итоге его попытка стать равным мамлюкскому султану потерпела неудачу. Например, один из приближенных султана по имени аль-Умари писал:

Когда я вышел к нему ... Я пытался уговорить его подняться в Цитадель, чтобы встретиться с султаном, но он упорно отказывался. . . . Он начал использовать [религиозный] аргумент, но я понял, что аудиенция ему противна, потому что он должен будет целовать землю и руку султана. . . .

Когда мы вошли к султану, мы сказали ему: "Поцелуй землю!", но он отказался, сказав: "Как это может быть?" Тогда один умный человек, который был с ним, шепнул ему что-то, чего мы не могли понять, и он сказал: "Я поклоняюсь Богу, который создал меня!", затем он преклонил колена и вышел вперед к султану. Султан наполовину поднялся, чтобы поприветствовать его, и усадил его рядом с собой. Они долго беседовали, а затем султан Муса вышел.

В других рассказах о встрече с египетским хозяином отрицается, что Муса вообще преклонял колени, и говорится, что его заставили сидеть на значительном расстоянии или даже стоять, пока мамлюкский лидер, который никогда не вставал, чтобы поприветствовать его, говорил. Для человека с такими грандиозными жестами, прибывшего издалека с такими грандиозными амбициями, даже подобный протокол на расстоянии вытянутой руки должен был считаться большим унижением. В конце концов, раздача золота в таких неслыханных масштабах не обеспечила желаемого результата - уважительного паритета, которого Муса так страстно желал для своей земли. Впрочем, удар, возможно, был немного смягчен тем, что султан предоставил дворец для проживания Мусы во время его пребывания в Каире. " Насколько это мамлюкскому правителюбыло известно , эти два человека фактически не были равными", - пишет историк Майкл А. Гомес в книге African Dominion: A New History of Empire in Early and Medieval West Africa, добавляя, что "все свидетельства говорят о том, что встреча с ан-Насиром стала для Мусы большим разочарованием".

Вполне вероятно, что многочисленные акты распутства короля и его огромной свиты подпортили имидж Мали. И именно здесь начинается наша история о порочных результатах . Один из комментаторов той эпохи писал, что когда гости из Судана прибыли в Египет, они и представить себе не могли, что их деньги могут закончиться, и, тем не менее, когда пришло время возвращаться в Мали, Муса был вынужден занимать средства под ростовщические проценты, чтобы финансировать путешествие на родину. Египетский историк Ибн а-Давари писал: " Эти люди были поражены обширностью страны и тем, как израсходовались их деньги. Тогда они стали нуждаться и перепродали то, что купили, за половину стоимости, и люди извлекли из них хорошую прибыль. А Бог знает лучше".

Еще одно пагубное последствие поездки, которое не стоит недооценивать, - это то, что экстравагантное использование Мусой рабов, которое привлекало не меньше внимания, чем его щегольство золотом, могло укрепить репутацию Африки к югу от Сахары на Ближнем Востоке как неисчерпаемого источника черных кабальеро и женщин. И такое наследие будет преследовать регион на протяжении следующих пяти с половиной веков. В период с 1500 по 1800 год около 3 миллионов чернокожих рабов были переправлены через пустыню Сахара или по отдельным маршрутам из восточной Африки в районы Красного моря и Индийского океана. Еще около миллионаотправлены в Америку были из районов Сенегамбии и побережья Верхней Гвинеи, которые составляли основные зоны влияния великих сахельских государств средневековой эпохи. Однако большинство этих депортаций в рабство происходило уже после Мали, быстро ускорившись после распада ее империи-преемницы. Эта империя, Сонгай, базировавшаяся в Гао, древнем городском центре, расположенном прямо под большой, направленной на юг излучиной реки Нигер, в 260 милях вниз по течению от Тимбукту, в 1591 году, как и Гана до возникновения Мали, уступила транссахарскому нашествию из Марокко. Этот призрак, вероятно, был главным мотивом ближневосточной дипломатии Манса Мусы. Разгром Сонгай стал важнейшим историческим переломным моментом для Западной Африки. Если представить себе влияние битвы при Гастингсе на историю Европы, то масштаб воздействия будет не таким уж далеким. Гибель Сонгай, амебообразного географического гиганта, властвовавшего на территории современных Мали, Нигера, Сенегала, Гамбии, Гвинеи, Либерии, Берега Слоновой Кости и Нигерии, положила начало процессу быстрой политической фрагментации Западной Африки и эпохе почти непрерывных войн между постоянно меняющимся калейдоскопом мелких государств и вождеств. А это состояние почти постоянного хаоса и раздоров, в свою очередь, впоследствии помогло прокормить зарождающуюся трансатлантическую работорговлю.

В краткосрочной перспективе паломничество Мусы, похоже,