Рожденные в черноте. Африка, африканцы и становление современного мира, 1471 год — Вторая мировая война - Howard W. French

Чтобы полностью осмыслить глубокие изменения, произошедшие в эту эпоху, необходимо сначала разобраться с тем, как эти преобразования начались. На протяжении столетий до этого времени Западная Европа занимала лишь скромное положение на мировой арене. Она была относительным побочным зрелищем на непрерывном пространстве суши, простирающемся на восток до Китая. Самые значительные события в человеческой цивилизации происходили в основном в других местах, будь то религия и философия, наука и технология, мореплавание и военные действия. Благодаря современной истории Европы многие представляют себе этот континент как всегда лидирующий в области мысли, инициативы и творчества. Но до момента своего прорыва Европа была крупным реципиентом идей , которые стекались к ней, в основном, с востока, так же как она была последним убежищем для людей, мигрировавших с востока на ее атлантическое побережье.

На уроках в школе и во многих традиционных историях объединение атлантического мира изображается как результат квазичудесных подвигов в эпоху, которую принято называть веком открытий. Однако к тому времени многие другие части света уже пережили свои собственные эпохи глубоких открытий. Самой известной из них, пожалуй, является эпоха династии Мин, когда адмирал по имени Чжэн Хэ возглавил семь исследовательских морских экспедиций в такие отдаленные от Китая места, как Восточная Африка и Красное море. С самого начала это были грандиозные предприятия. Первая из них, состоявшаяся в 1405 году, насчитывала почти двадцать восемь тысяч человек на борту более чем 250 кораблей. Самые большие корабли Чжэн Хэ были огромными девятимачтовыми судами длиной до четырехсот футов, что несопоставимо с флагманским кораблем Колумба - "Санта-Мария" длиной менее двадцати ярдов и вместимостью всего пятьдесят два человека.

Китайцы - самые яркие исследователи до западных европейцев, но они были далеко не единственными. Народы Южной Азии и Аравии уже были хорошо знакомы с муссонными циклами Индийского океана. Малайцы давно освоили все Южно-Китайское море и Индийский океан и даже заселили африканский остров Мадагаскар. Коренные мореплаватели в южной части Тихого океана совершали чрезвычайно дальние плавания, заселяя острова по всему океану и даже посещая Южную Америку. Анализ ДНК недавно показал , что восемьсот лет назад в полинезийское население были внесены гены коренных американцев, предположительно привезенные на эти острова ранними американцами во время обратных путешествий тех исследователей южной части Тихого океана. Генетические исследования также показали, что коренное население в Амазонии имеет тесные связи с коренными жителями Австралии, Новой Гвинеи и Андаманских островов, что возможно только в случае трансокеанских путешествий в доисторические времена. Индейцы карибы, между тем, также вели дальнюю торговлю и навигацию в западной части Атлантического океана между современными Колумбией, Флоридой и Мексикой. А инки, возможно, тоже освоили дальние морские путешествия. Наконец, не будем забывать о морской тайне малийцев. Как бы ни были скудны материальные свидетельства их дальних океанских путешествий, похоже, что к XIV веку даже империи, расположенные в глубине африканского континента, уже мечтали о возможностях далеких открытий.

Элементы, которые обычно занимают почетное место в объяснениях того, как наш мир объединился в порыве освоения под руководством иберийцев, содержат зерна истины, но все они не отражают главную истину, стоящую за мотивами европейцев.

Наиболее интригующей является непоколебимая вера в то, что именно жажда морского пути в Азию, и прежде всего эта одержимость, стала движущей силой европейского прорыва, создав то, что стало известно как Эпоха открытий. Это объяснение, давно вошедшее в американские школьные программы, гласит, что именно желанные азиатские рынки пряностей и шелка заставили европейских королей и королев позднего Средневековья вкладывать деньги в мореходные суда и наделять таких деятелей, как Колумб, способностью отважиться на неизведанное и найти морской путь на Восток.

С этой идеей связан историографический прием, который встречается так часто, что наводит на мысль о неком запрограммированном объяснении, написании истории как бы по функциональной клавише. Его простота и появление в тексте за текстом придают ему труднопреодолимое ощущение весомости, и все же это даже не сцинтилла, а всего лишь факсимиле правды, а не сама правда. По сути, она приписывает самые ранние, мало обсуждаемые фазы Эпохи открытий - то есть первые несколько десятилетий XV века, когда португальцы возглавили попытки проложить свой путь на юг вдоль побережья Западной Африки, за земли мавров и в мир негров, - как не что иное, как попытку европейцев обойти Африку по морю. Континент превращается в простое препятствие, а торговля с ним если и упоминается, то лишь как побочное явление. Как правило, в таком представлении, после того как в 1488 году Бартоломеу Диаш достиг мыса Доброй Надежды, Африка резко исчезает из повествования или исчезает вовсе. Лишь немногие из таких рассказов пытаются объяснить, почему, хотя, если Португалия действительно была охвачена лихорадочной одержимостью открытием пути в Азию , после подвига Диаша прошло почти десять лет, прежде чем Васко да Гама получил задание последовать за ним, что в конечном итоге позволило португальцам достичь Каликута.

Фактически, на ранних этапах не было предпринято никаких попыток проследить за тем, что современные историки уже давно считают одним из самых необычных путешествий в эпоху пиренейских открытий. В исторических архивах также нет никаких признаков интереса к достижениям Диаша со стороны тогдашнего португальского короля Жуана II . Сильный ключ к разгадке кроется в прозвище, которым пользовался этот монарх. В свое время его стали называть Жуаном Африканским, поскольку его люди получили доступ к огромным богатствам Западной Африки, что не было простой случайностью. Португалия с самого начала искала там богатства.

Эта идея - найти путь вокруг Африки, а не признать, что там есть что-то интересное, - сохраняется в книге за книгой на тему эпохи открытий, закладывая важную основу для феномена, который сохраняется и по сей день. Это одна из основных черт того, как Запад объясняет свой путь к современности, вычеркивая Африку из общей картины. Возьмем, к примеру, книгу "Серебряный путь: Китай, Испанская Америка и рождение глобализации" Питера Гордона и Хуана Хосе Моралеса, которая вышла в 2017 году. В ней соперничество между двумя пиренейскими странами за открытие пути в Азию сравнивается с американо-советской космической гонкой середины XX века, а огибание Диашем южной оконечности Африки названо "моментом Спутника" Испании. "Португалия, - пишут авторы, - к тому времени уже несколько десятилетий продвигалась вдоль побережья Африки , что не имело особого значения, если Африка, как подозревали некоторые, вечно уходила на юг". Подразумевается, конечно,