Дороги и мосты маршала Прошлякова - Александр Фёдорович Агарев

примитивно, с использованием подручного материала. Для этого приходилось устанавливать деревянные надолбы, устраивать лесные завалы, отрывать противотанковые рвы, ловушки, перекапывать дороги, разбирать или сжигать мосты, а некоторые из них готовить к взрыву.

«От фронта нам так и не было подброшено на мин, на взрывчатых веществ, на другого инженерного имущества. Всё же то, что мы делали, был примитив, который всерьёз и надолго задержать армаду танков противника и защитить наши войска от бомбовых ударов авиации противника не мог, и мы продолжали небольшими отрядами сколь возможно сдерживать, замедляя победное шествие по дорогам, хотя и понёсших потери, но достаточно ещё боеспособных немецких дивизий».

Заботой командования 4-й армии была организация обороны на рубеже реки Березины, с целью – не допустить дальнейшего продвижения немцев на восток. Лично на А.И. Прошлякова возлагалась задача по обеспечению отходивших частей армии переправой их на восточный берег Березины и одновременно исключению возможности захвата немцами существующих мостовых переходов. Их в полосе армии было четыре – деревянные высоководные мосты у Шатково и Стасевки (их А.И. Прошляков построил ещё в 1934 году), шоссейный бетонный мост у северной окраины Бобруйска и железнодорожный мост южнее крепости.

Нужно было срочно искать и собирать взрывчатку по частям гарнизона, так как у отходивших войск её уже не было. Было принято решение взрывать только шоссейный бетонный мост, а деревянные сжечь. После проведения подрыва одного из мостов, у А.И. Прошлякова состоялся телефонный разговор с членом Государственного комитета обороны (ГКО) К.Е. Ворошиловым, который, не сдерживая себя в выражениях, напустился на Прошлякова, извергая гром и молнии. – Он был возмущён подрывом рогачевских мостов, благодаря чему оказался отрезанным от восточного берега наш бронепоезд.

Ворошилов потребовал доложить, кто рвал мосты и чьим распоряжением. А. Прошляков ответил, что мосты рвал он распоряжением командующего войсками армии. К.Е. Ворошилов пригрозил ему трибуналом. Позднее было проведено расследование, домашний арест был снят, и А.И. Прошляков приступил к исполнению обязанностей по должности.

Остановить врага

В последующем события развивались так: 4-й армии было приказано подготовить и занять оборону по реке Проня от Чаус до Пропойска и по реке Сож от Мстиславля до Кричева. А. Прошляков принял непосредственное участие в строительстве Гомельского рубежа, который вначале оборудовала 132-я стрелковая дивизия.

15 июля 1941 г. немецкие танки, используя переправу отходивших от Днепра отдельных машин и подвод наших войск по мосту через реку Проня у Пропойска, переправились вместе с ними и захватили мост, обеспечив переправу своих войск, они захватили Пропойск. Наши войска начали отход. Допустить переправу немцев через реку Сож и захват плацдарма было нельзя. Мост был взорван.

В то же время войска 4-й армии обеспечили выход 13-й армии, в том числе и 132-й стрелковой дивизии, из района восточнее Быхова, Могилёва, заставили часть дивизий Гудериана приостановить наступательные действия вдоль Варшавского шоссе и задержаться на реке Сож.

Следует сказать, что на этом рубеже, исключительно важном в военном отношении, совершенно случайно встретились наши земляки, будущие Маршалы Победы – генерал-майор

С.С. Бирюзов и генерал-майор А.И. Прошляков. Перед ними стояла задача: во что бы то ни стало, остановить врага на этом рубеже. Удалось ли им это сделать? Обратимся к их воспоминаниям.

А.И. Прошляков писал:

«Соединения 4-й армии вынуждены были садиться в оборону, не успев доукомплектоваться и довооружиться. Из-за недостатка времени рубеж в инженерном отношении был подготовлен слабо».[24]

С.С. Бирюзов так оценивал обстановку этих первых трудных дней войны:

«Весь этот район, казалось, был залит кровью и объят пламенем. Горело всё: подожжённые гитлеровцами деревни, подбитые танки, автомашины. Смрад и дым висели над землёй непроницаемой завесой».

По странному стечению обстоятельств на полях сражения под Могилёвом судьба уготовила и ещё одну неожиданную встречу, с другим земляком – военным журналистом Константином Симоновым, чья судьба также была связана с Рязанью. Именно события на Буйничском поле нашли отражение в романе К. Симонова «Живые и мёртвые» и в книге его дневников «Разные дни войны». Почему писатель уделил им особое внимание и навсегда сохранил в своей памяти?

В те дни 26-летний К. Симонов был военным корреспондентом газеты «Красная звезда». По заданию редакции он с фотографом П. Трошкиным выехал на линию фронта к Могилёву, где шли тяжёлые бои. Это была первая военная командировка Симонова. Под вечер 11 июля журналисты прибыли в город, поняли, насколько тяжёлые бои идут в районе Могилёва. Через день узнали ошеломительную новость: на подступах к городу, на Буйничском поле, во время ожесточённого 14-часового боя 12 июля 1941 г. защитники города подбили и сожгли (используя бутылки с горючей смесью) 39 фашистских танков и отстояли рубеж обороны!

С самого начала войны советская пресса не раз писала о множестве уничтоженной вражеской техники, но фотографии её ещё ни разу не публиковались. И ради таких сенсационных снимков военкоры не могли не отправиться на место событий.

Для прикрытия на время съёмки им дали взвод автоматчиков – из ближнего леска в любой момент фашисты могли открыть огонь, но журналистам повезло, и заветные снимки были сделаны без помех. Впервые с начала войны были получены фотографии поверженной немецкой техники! Теперь нужно было как можно скорее доставить в Москву ценнейшую на тот момент информацию.

О своих впечатлениях в те дни К. Симонов писал:

«…Середина поля. Могилёв. С восточного берега на западный перекинут единственный деревянный мост. На нём не было ни одной пушки, ни одного зенитного пулемёта.

Мы переехали на западный берег, в полк, оборонявший Могилёв. В этот день был тяжёлый, кровопролитный бой. Полк разбил сорок немецких танков, но и сам истёк кровью. Вечером мы говорили с командиром полка полковником Кутеповым… На его обросшем, небритом и усталом, смертельно усталом, лице в самые тяжёлые мгновения вдруг проявлялась неожиданно мягкая, детская улыбка.

Мы сказали ему про мост. Там нет ни одного зенитного пулемёта, если немцы разбомбят мост, то он с полком будет отрезан здесь, за Днепром.

– Ну и что ж, – Кутепов вдруг улыбнулся своей детской улыбкой. – Ну и что ж, – повторил он мягко и тихо, как будто говоря о чём-то самом обычном. – Пусть бомбят. Если другие отступят, мы решили тут остаться и умереть, всем полком решили. Мы уж говорили об этом…

Полной ясности о том, что происходит в этом районе, не было ни у нас, ни у немцев. Во всяком случае, на отчётной карте немецкого генерального штаба с вечерней обстановкой на 13 июля Могилёв показан уже захваченным немцами. То есть, когда мы