Дом моей матери. Шокирующая история идеальной семьи - Шари Франке

– Ну вот, – заявила Руби, удовлетворенная своей работой. – В следующий раз ты подумаешь, прежде чем играть в парикмахера.

Она жестким взглядом посмотрела на меня.

– И тебе, Шари, это тоже будет уроком. В этом доме мы не оправдываем плохое поведение.

Я молча кивнула. Ком в горле мешал мне говорить.

Когда Руби спустилась вниз, я крепко обняла брата и погладила по изуродованной голове.

– Прости, Чед, – прошептала я, ощущая себя бесконечно виноватой.

Глава 7

Убежище

Мне было одиннадцать – почти подросток, – и с моим телом и разумом происходили перемены, которые я не до конца понимала. Руби опять была беременна – своим шестым и последним ребенком, снова девочкой, – и наш и без того переполненный дом готовился к появлению нового малыша.

У нас установился собственный порядок: мы просыпались около шести или половины седьмого, и из комнат раздавались звуки пианино, скрипки и арфы – все репетировали. Потом мы спускались на кухню, где Руби варила овсянку или жарила яйца. Иногда за завтраком мы читали Писания, потому что вечера были заняты разными кружками.

Мы сами собирали себе ланчи в школу – ежедневное упражнение на ответственность и самостоятельность. Помню, как я смотрела на братьев и сестер, встающих на цыпочки, чтобы дотянуться до кухонного стола: они делали сэндвичи и выбирали фрукты.

– Только так и можно вырасти ответственным взрослым, – повторяла Руби.

Дальше мы отправлялись в школу. Руби никогда нас не подвозила: дорога до школы была еще одним ежедневным упражнением в самостоятельности, которое, как ей казалось, помогало в воспитании характера. Из-за разницы в возрасте мы посещали разные школы и шли разными путями. Некоторые садились в автобус, гремящее желтое чудовище, которое поглощало нас каждое утро и выплевывало каждый вечер. Я на тот момент должна была добираться до школы пешком. Идти было около полутора километров, которые тянулись бесконечно в морозные утра, когда ледяной ветер задувал под куртку. Я шла быстро, иногда сбиваясь на бег, и рюкзак стучал по спине.

Однако в дни рождения Руби баловала нас, забирая из школы на машине. Радость от вида ее машины в очереди к подъезду от сознания того, что не придется тащиться домой пешком, была лучше любого подарка. На один день мне доставалась мама, какую я всегда хотела, – внимательная, заинтересованная, заботливая.

Мы редко приглашали друзей к себе. Не то чтобы нам запрещалось приводить в дом гостей, просто сама атмосфера не способствовала таким посещениям. Тесные комнаты, постоянное присутствие братьев и сестер, вечная раздраженность Руби естественным образом препятствовали дружеским визитам.

Большинство моих братьев и сестер нашли выход – общаться с соседскими ребятишками и играть на улице. Так было безопаснее и проще, и чужие не вовлекались в нашу сложную семейную жизнь. Лично мне сама идея пригласить друзей казалась странной и неуместной. Не то чтобы у меня вообще не было подружек, но не хотелось смешивать школьную жизнь с домашней, внушавшей ощущение тревоги, причину которой я не могла выразить словами.

На следующем месте по важности после школы стояли семейные ужины, хотя по мере того, как мы росли, устраивать их становилось все сложнее. Домашние задания мы обычно делали на кухне, потому что рабочие столы не помещались в наши крошечные спальни.

На телевизор времени почти не оставалось, да и большинство передач считались неподходящими для нас. У меня до сих пор есть пробелы в области популярной культуры. Но мне позволялось смотреть «Губку Боба Квадратные штаны» и «Симпсонов»; оба мультика мне очень нравились. Еще мы любили вместе, всей семьей, смотреть кино. Это стало общим способом справляться с напряженностью и находить успокоение. Мы собирались в гостиной, мерцающий свет экрана отбрасывал мягкие отблески на наши лица, и на пару часов в доме воцарялся мир.

«Холодное сердце» и фильмы про Гарри Поттера были у нас самыми любимыми. Я предпочитала «Гарри Поттера и Орден Феникса», пятую часть серии. Было нечто экзотическое в потаенных уголках Лондона и в секретной штаб-квартире Ордена. Но больше всего мне нравилась история профессора Долорес Амбридж – властолюбивой и беспощадной садистки и тиранши, встречающей отпор и терпящей поражение.

У Руби в фильмах про Гарри Поттера тоже имелся любимый момент, из «Принца-полукровки». Это была сцена, где Дамблдор в ответ на обвинение в использовании запрещенной магии на территории Хогвартса отвечает просто: «Есть привилегии в том, чтобы быть мной». Мысль о том, что можно стоять выше правил, явно была близка моей матери.

В тот период, вступая в подростковый возраст, я заметила у себя новую привычку: до крови щипать себя за губы. Нервный тик, возникший словно из ниоткуда, быстро стал у меня постоянным. Я смотрела на себя в зеркало и видела на губах болячки. Я пыталась их маскировать, понимая, что Руби будет в гневе.

– Посмотри на свое лицо, Шари! – кричала она. – Тебе необходимо прекратить. Никто не захочет на тебе жениться, если у тебя весь рот будет в шрамах!

По ночам я молилась, чтобы у меня были идеальная кожа и красивое лицо – ведь без них я не найду себе мужа. Однако были ли тому причиной гормоны или накопившаяся нервозность от жизни под одной крышей с Руби, моя тревога обострилась как никогда. Мне требовался какой-то выход, какой-то способ выразить свои чувства. Тогда я по-настоящему увлеклась ежедневным ведением дневника.

Дневники – один из важных элементов мормонской веры; вести их – священная обязанность, ведь так мы свидетельствуем руководство Божье в нашей повседневной жизни. Нас учат, что наши личные истории послужат заветом для грядущих поколений, духовной картой, которая укажет потомкам путь.

Каждый вечер, без исключения, Руби обходила наши комнаты, напоминая:

– Ты уже записал, чем мы сегодня занимались? Не забудь упомянуть ту смешную фразу, которую сказал твой брат!

Мы следовали этому ежевечернему ритуалу с разной степенью энтузиазма. Я определенно была самой постоянной хроникершей из всех братьев и сестер.

В эти молчаливые минуты перед сном, склонившись над дневником в приглушенном свете лампы для чтения, я могла быть собой. Я выплескивала на бумагу свои тревоги и страхи, недовольство родителями, подростковые волнения и новые чувства, которые испытывала в отношении мальчиков.

Мама и папа сегодня вечером позвали меня к себе в комнату. Они сказали, что проблемы с друзьями в школе – моя вина. Сказали, что со мной невесело, и поэтому у меня нет друзей. Возможно, они правы. Потом они сказали, что я специально раздражаю всех членов семьи. Но правда в том, что мне не нравится находиться с ними.