Магия кельтов: судьба и смерть - Татьяна Андреевна Михайлова

К счастью, «Современное повествование» – не единственный источник по этому делу, и, как мы полагаем, наиболее надежным свидетельством в данном случае могут считаться «Анналы» Джона Клина, который тоже был францисканцем, жил в Килкенни и умер в 1349 г. во время эпидемии чумы. В «Анналах» (записанных современником и очевидцем событий!) действительно кратко упоминается об обвинении госпожи Алисы Китлер в колдовстве и ереси, однако отмеченные в «Повествовании» семь пунктов обвинения, включающие магию и соития с демонами, не называются. Клин также отмечает, что «сообщница Алисы» Петронилла из Мит была публично сожжена, причем, как он пишет: «До нее, даже в самые давние времена, никто не слышал и не видел, чтобы в Ирландии сжигали по обвинению в ереси. По свидетельствам всех живых людей, она была первой, но не потому, что она первой совершила такое преступление, но потому, что ее первую справедливо за него осудили» (Davidson, Ward, 1993, p. 80).

Интересно, что в «Анналах Хибернии» Джеймса Грейса, составленных уже в середине XVI в. (Annales Hiberniae), вся история выглядит уже совершенно по-другому: кроме «измышленных» Ледредом обвинений добавлено совершенно другое, видимо, имеющее в качестве источника местные народные поверья, согласно которым в мусоре и пыли заключается своего рода «удача», которую можно как бы украсть и перенести в нужное место:

Ричард Ледред, епископ Оссори, потребовал, чтобы Алиса Китлер очистила себя от ереси. Она была изобличена в магии, ведь точно было доказано, что некий демон-инкуб, по имени Робин Артиссон, сходился с ней, и ему она сама предлагала девять красных петухов у некого каменного моста на перекрестке. А также в часы богослужения, между вечерней молитвой и гашением огней, сама подметала улицы Килкенни и грязь собирала метлой к дому Уильяма (Вильгельма) Аутло, ее сына, где произнесла заклятие «в часы богослужения, между вечерней молитвой и гашением огней, в часы богослужения, между вечерней молитвой и гашением огней, все благополучие Килкенни пусть придет в этот дом». Участниками же этой нечестивости были и многие другие, как, например, Петронилла из Мит с дочерью Василией. Епископ ее наказал штрафом и заставил отказаться от колдовства. После же этого вторично уличенная в том же преступлении, вместе с Василией сбежала и больше не появлялась. Петронилла из Мит была сожжена, и когда она уже умирала, то заявила, что Гульельм также заслуживает смерти, так как весь год и днем носит на голом теле пояс дьявола. После этого тотчас по приказу епископа он был схвачен и заключен в тюрьму, где удерживался около двух месяцев. К нему были приставлены два стража, которым было предписано не говорить с ним, кроме как раз в день, не есть и не пить с ним. Наконец по милости Арнольда Поэра, сенешаля Килкенни, он был освобожден. Он же тогда дал этому Арнольду большую сумму денег, чтобы тот бросил в тюрьму епископа, что и было сделано, и епископ провел там три месяца. Тем временем была найдена облатка, где было написано имя дьявола, а также некий сосуд (коробочка), где была мазь, которой она обычно мазала рало, и потом Алиса со своими подручными забиралась на него верхом и носилась, куда бы ни захотела, по миру без вреда себе и препятствия. И это было так чудовищно, что Алиса, по свидетельству Петрониллы, вновь была вызвана в суд в Дублине; и она попросила назначить день, когда она должна была покаяться, и когда он был назначен, на следующий день, ее друзья помогли ей скрыться, и с попутным ветром она отплыла в Англию. Уильям, тем временем в темницу заключенный и наконец мольбами великих (покровителей) освобожденный, отпущен с тем, однако, условием, что храм в Килкенни покроет свинцом, а также пожертвует некоторую сумму в пользу бедных[14].

Итак, пользуясь опять же словами Дж. Рассела, «одна из наиболее полно документированных ведовских историй Средневековья в то же время являет собой одно из самых загадочных дел, которое трудно вписать в исторический контекст. Она озадачивает не столько смешением еретических, фольклорных и уникальных элементов – такое смешение встречается и в других историях, – сколько тем, что предвосхишает будущие ведовские процессы, на которые, однако, не оказала непосредственного влияния» (Рассел, 2001, с. 249). Обращает на себя внимание и то, что, как принято считать, обвинения в общении с демонами и особенно – в сексуальных контактах с ними начинают фигурировать в делах о колдовстве лишь столетием позднее, да и то лишь на континенте, а не в отсталой Ирландии. Эта мысль переходит из одной работы об Алисе Китлер в другую, а вот в предисловии к русскому изданию «Молота ведьм» мы читаем:

По-видимому, первой жертвой этого нового вида преступления, когда женщина обвинялась в сожительстве с дьяволом и производила ночные путешествия по воздуху на шабаш, нужно считать 56-летнюю аристократку из Тулузы – Анжелу Лабарт, у которой от сожительства с дьяволом родилось чудовище с волчьей головой и хвостом дракона. Каждую ночь Анжела крала маленьких детей, которыми она кормила свое чудовище. Все эти факты с большой достоверностью, тем меньше допускающей сомнения, что Анжела сама созналась в еженощных совокуплениях с дьяволом, были установлены инквизитором Гуго Леонидом, который сжег преступницу на большом аутодафе в 1276 году (Лозинский, 2001, с. 23).

Действительно, дело Алисы Китлер можно назвать иллюстрацией не только того, как фабриковались обвинения в колдовстве в XIV–XVI вв., но и того, с какой легкостью обращались с отчетами об этих делах исследователи последующих столетий, причем вплоть до нашего времени. И в общем, это правильно: к несуществующему денотату критерий истинности и не может быть применим.

Функция имени в письменной заговорной традиции (Ирландия и Россия)

Сопоставление ирландской и русской средневековой традиции обусловлено многочисленными типологическими схождениями. Особого типа «наивное христианство», наложившееся на развитую жреческую культуру, в сочетании с народными верованиями создало в обеих странах своеобразный симбиоз, проявляющийся не только в так называемом двоеверии, но и в необычном пристрастии к магии, воплощенной, в первую очередь, в тексте. Слова летописца: «Русские люди прелестни и падки на волхвование» – вполне могут быть отнесены и к жителям средневековой Ирландии, а особого рода «женское колдовство», описанное в поздних ирландских текстах, невольно напоминает о наших «вещих женках».

Под именем в заговорной традиции (и в магическом тексте в целом) мы подразумеваем два разных понятия, за каждым из которых стоит особая функция употребления имен собственных. Для разграничения этих понятий мы предлагаем ввести рабочие термины – «фоновое имя» и «субъектное имя». В первом случае (для нашего материала)