Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны - Олег Игоревич Нуждин

не направляли ни на какие работы. В таких условиях им было трудно наладить контакты с местным населением, ознакомиться с местностью, составить план побега. А скрыться с территории лагеря представлялось делом труднореализуемым. Поэтому желавшие сбежать из плена старались использовать любую представившуюся им возможность.

Одним из лагерей, где содержался старший комначсостав, был Владимир-Волынский. Уже весной 1942 года оттуда побег совершили 27 командиров во главе с майором Мартыновым. Их немцы сумели поймать и расстреляли.

К новому побегу заключенные готовились более тщательно. В лагере существовала постоянная бригада, занятая на рытье могил. Насчитывала она 40–60 человек. Сначала это были случайные люди, но потом, когда ею решили воспользоваться как возможностью для выхода за колючую проволоку, в нее стали включать проверенных людей, готовых на побег. Возглавил бригаду полковник М. Ф. Старостин.

План состоял в том, чтобы однажды, когда их выведут за пределы лагеря, напасть на охрану, разоружить и связать ее, отобрать оружие и скрыться в ближайшем лесу.

Руководителем группы стал бывший старший переводчик штаба Юго-Западного фронта капитан В. З. Власов. В состав группы вошли полковники М. А. Кудрявцев (командир 253-й дивизии) [373, с. 141], М. Ф. Старостин (начальник штаба 67-го корпуса), В. Я. Голяшкин (начальник артиллерии 64-го корпуса), К. М. Сильверстов, Н. М. Лавров (преподаватель тактики Днепропетровского училища), интендант 1-го ранга Д. Ф. Лукьянов (начальник ОК 12-й армии), несколько подполковников, майоров и политработников. В побег, состоявшийся 1 июня 1942 года, также ушли два капитана, укравшие лагерную картотеку, всего – около 30 человек.

Однако при реализации задуманного случилось непредвиденное. Один из конвоиров оказал сопротивление и его убили. Остальных трех связали и оставили. Но тут в рядах беглецов произошел раскол, двое отказались от участия в побеге, передумали, вернулись и развязали конвоиров. Те немедленно подняли тревогу, и охранники лагеря на автомашине начали преследование.

Полковник М. Ф. Старостин, майор М. П. Неверов и еще двое с винтовками остались прикрывать отход остальных. Когда кончились патроны они бросились в рукопашную и были немцами убиты. Около 11.00 поймали полковника М. Ф. Старостина. Его доставили в лагерь где-то в 15–16 часов. Стихийно собралась толпа. Полковник что-то пытался сказать, но донеслось только: «Прощайте товарищи!». В этот момент прозвучали выстрелы, полковник опустился на колени, а потом завалился набок. Впрочем, бывший заключенный лагеря военюрист В. П. Колмаков утверждал, что всех четверых привезли уже мертвыми [315, с. 329–330].

Подполковник П. Ф. Найдис погиб в перестрелке, а полковника В. Я. Голяшкина взяли живым и расстреляли на лагерном плацу. Последним 18 июля 1942 г. привезли капитана В. З. Власова. Его задержали полицейские около Киева. На плацу построили весь состав лагеря, беглеца поставили у стены бывшего клуба. Капитан В. З. Власов успел прокричать: «Я не бандит, я воин Красной Армии! Долой Гитлера! Да здравствует Советский Союз! Да здравствует товарищ Сталин!». Подбежавшие комендант лагеря Сталер и переводчик Максимишин, а также подоспевшие солдаты расстреляли беглеца [315, с. 330; 373, с. 141].

В воспоминаниях В. А. Новобранца побегу 1 июня 1942 года отведено совсем немного места, хотя, казалось бы, событие неординарное и должно было привлечь внимание автора своим героизмом, стать примером организованного сопротивления врагу. Но тот, наоборот, придал ему совсем иную окраску. По мнению В. А. Новобранца, никакого организованного побега просто не было, поскольку во время следования к месту расстрела на конвоиров напали приговоренные к расстрелу подпольщики, они убили около 30 немцев. Значительную часть из них потом поймали и убили, но около десятка командиров успели скрыться.

Среди совершивших побег находился некий политработник, которого В. А. Новобранец назвал «генерал Воробьев» [413, с. 261]. Звание такое никак не соответствует званиям политсостава Красной Армии 1941–1942 гг., поэтому, очевидно, «Воробьев» носил нашивки, соответствующие от бригадного комиссара и выше. На Юго-Западном фронте служил всего один, соответствующий приведенному выше описанию – военком 36-го корпуса. Только в плену он не находился и благополучно прошел всю войну.

Определенный интерес представляет выяснение личностей тех, кто не ушел в побег, а остался и предупредил немцев. Ни в одном из доступных воспоминаний найти их фамилии (а таковых было двое или даже трое) не удалось. Среди участников побега обращает на себя внимание одна фигура – полковник М. А. Кудрявцев. Из всех известных он единственный, кто остался в живых после событий 1 июня 1942 года. В ноябре 1946 года после всех проверок его уволили в запас. О пребывании во Владимир-Волынском лагере полковник М. А. Кудрявцев не упоминал, из его карточки следует, что его после пленения сразу направили в Хаммельбургский лагерь XIII-D.

В настоящее время известно, что в августе 1941 г. полковник М. А. Кудрявцев возглавил 253-ю стрелковую дивизию, но провоевал в ее составе недолго. Уже около полудня 14 августа он вместе со своим адъютантом сдался солдатам 33-го танкового полка немецкой 9-й танковой дивизии. На допросе свой поступок он объяснил тем, что рассматривал создавшееся положение как «безнадежное» [196, Fr. 178–179; 199. S. 12].

Полковник А. П. Бабушкин

Убийства пленных происходили также при их транспортировках в глубокий тыл, в некоторых случаях они были спровоцированы самими пленными. Так, при переезде в эшелоне из Днепропетровской тюрьмы в Германию в январе 1943 г. группа командиров попыталась совершить побег. Они начали подпиливать доски в стене вагона, однако не успели закончить работу. Во время остановки на станции немцы осмотрели вагоны и обнаружили подпил. Вагон отцепили, а находившихся в нем избили и распределили по всему эшелону.

«После этого случая режим – если можно назвать режимом бесчеловечное обращение, – еще ухудшился… Без всяких поводов охрана то и дело открывала стрельбу по вагонам. Так были убиты севастополец командир артиллерийского полка Бабушкин и один лейтенант, фамилии которого я не знаю. Гитлеровцы ударили по вагону из автоматов. Пуля попала Бабушкину в висок, по щеке потекла кровь. Бабушкин весь обвис, но упасть смог только тогда, когда люди потеснились» [491, с. 65]. В воспоминаниях И. Ф. Хомича речь шла о командире 404-го артполка 109-й дивизии полковнике А. П. Бабушкине. Он в числе многих попал в плен в последних боех на полуострове Херсонес в начале июля 1942 года.

Полковник М. Д. Шилькрот, интендант 1-го ранга Я. М. Зингер

О расстрелах командиров рассказывал после войны полковник В. А. Пшеницын. Он особенно сконцентрировал внимание на уничтожении военнослужащих-евреев, которых было достаточно много в Красной Армии. Так, по его словам, в выявлении евреев активно участвовали немцы Поволжья и «изменники, украинско-немецкие националисты». Подобная «селекция» осуществлялась на каждом этапе, начиная