Екатерина II. Как пополнялись и тратились личные средства. Кошелек императрицы - Игорь Викторович Зимин

Весной 1765 г. одновременно выдали деньги «уволенным от службы от Двора Нашего италианцам на дорожный до Италии проезд, а именно: марта 4 – Буфам Пиетро Компаси и брату его Фердинанду с женою – 700 руб.; марта 10 – кастрату Милино – 200 руб. и музыканту Каландра 150 руб.; марта 24 – танцевальщику Надею 120 руб.» (апрель 1765 г.).

Был и обратный поток. В апреле 1765 г. «для принятых в службу нашу вновь музыкантов Шатти и Марциал на дорожный их в Россию из Венеции проезд 300 руб.; да музыканту Грандилию 100 руб.; музыканту Каландра за наем им квартиры за три года 360 руб.».

Одновременно обновлялся технический персонал: от копировальщиков нот[647], до театральных машинистов[648]. Говоря о театральных машинистах, следует иметь в виду, что в XVIII в. при постановках активно использовались различные механизмы[649] и сложные декорации.

В Россию на службу к Екатерине II охотно ехали представители различных творческих специальностей, которым трудно было пробиться на перенасыщенном европейском рынке. Тем более им довольно щедро оплачивали дорогу и давали хорошее жалованье: «О заплате в Придворную контору для перевода в Италию вместо выданных там певице Колонн 300 червонных банкирам Грегорию и Какоту – 763 руб.» (апрель 1764 г.); «О заплате в Придворную контору для пересылки в Венецию на выдачу принятому в службу капельмейстеру Буранелло 1500 руб.» (октябрь 1764 г.); «В Придворную контору на дорожный сюда из Италии проезд принятых в службу тенора Сандали и контрабасиста Бианио 400 руб.» (ноябрь 1765 г.); «В Придворную контору для перевода в Венецию на дорожный проезд выписанным сюда двум скрипачам 800 руб.» (апрель 1766 г.); «В Придворную контору для переводу в Вену к посланнику князю Голицыну выданные им на дорожный проезд выписанному сюда балетмейстеру Андролини 200 червонных – 490 руб.» (апрель 1766 г.).

Заметим, что это «творческое хозяйство», взваленное на Ивана Елагина, по определению очень сложное и потому, что творческий «серпентарий» находился буквально на глазах императрицы, и потому, что очень затратный, начиная от ремонтов зданий, строительства декораций и костюмов, до материальных амбиций «звезд».

В результате среди прочего появляются следующие документы: «Именной список кому из вольных служителей контрактами должно сверх штата получать жалованья и до которого времени: Скрипачу Шкапти положено 700 руб., с дровами 900 руб., по 1 апреля 1769 г. дополнительно 200 руб.; Танцовщику Демикараше – 1500 руб.; 2300 руб. по 1 марта 1770 г. дополнительно 800 руб.; Первой танцовщице Сантинше Убри: 2000 руб.; 3050 руб. по 22 апреля 1769 г. дополнительно 1050 руб.; Танцовщице Демикар Фузии 1500 руб.; 1750 руб. по 1 марта 1768 г. дополнительно 250 руб.; Контрабасу Бианиу 400 руб., дополнительно 700 руб.» (декабрь 1767 г.).

В 1792 г. в связи с очередной попыткой закрыть долги по Театральной дирекции составили «Список служащих при театре по контрактам, которым полагается производить жалованье из Кабинета, считая с 1 октября 1792 г. в течение контрактных лет, как ниже следует»:

Одновременно составили список увольняемых артистов, танцоров и музыкантов с предполагаемой выплатой им пенсии. При этом некоторым из них размер пенсии установила сама императрица: «Российского театра актеру Ивану Соколову и музыканту Риту сверх пожалованной им от Нас пенсии всемилостивейше повелеваем производить ежегодно Соколову по 500 руб., а Риту по 350 руб., начиная с 1 октября сего 1792 года» (октябрь 1792 г.).

Некоторым музыкантам, по воле императрицы, выплачивалась повышенная пенсия «по смерть его». Например, увольняемому альтисту Андрею Манштейну предполагалось выплачивать пенсию в 250 руб. Однако императрица собственноручно пишет записку: «Степан Федорович. Уволенному от службы придворному музыканту Манштейну, сверх положенной ему по Театральной дирекции пенсии, повелеваем производить из Кабинета по 400 руб. на год по смерть его» (ноябрь 1792 г.).

Европейские гастролеры довольно дорого обходились Кабинету Е.И.В., которых в 1770-х гг. приглашали на зимний театральный сезон: «Об отпуске к тайному советнику Елагину на выписание французской оперы комик 22 400 руб.» (февраль 1773 г.). Поскольку Екатерина II любила французские комедии, то контракт подписывался со всей труппой на стандартные три года с возможным его продлением. Стоило это недешево, особенно на фоне бесконечной борьбы с театральными долгами: «Об отпуске на французскую оперу комик в три года на каждый по 22 400 руб., а на оба 44 800 руб.» (январь 1774 г.); «Об отпуске на оперу-комик повсегодно по-прежнему впредь до указу на что отпускалось на год по 22 400 руб.» (октябрь 1775 г.); «Пожалованных: содержателю италианской оперы Буффье 1000 руб.» (октябрь 1778 г.).

В результате график театральных выступлений на различных площадках Петербурга был очень плотным:

Таким образом, можно констатировать, что на первую половину 1764 г. главной придворной театральной площадкой являлся Оперный дом в каменном Зимнем дворце. Самый напряженный график традиционно приходился на сезон зимних балов до начала Великого поста. После Великого поста театральные представления возобновлялись, когда Императорский двор возвращался из пригородных резиденций в Петербург. В пригородных резиденциях в указанный период театральных представлений не было. После поста самым востребованным жанром оставались комедии, к постановке которых привлекалась как французская, так и русская труппа, как правило, комедии шли в сопровождении балета. Изредка на придворной сцене блистали любители.

На эти театральные действа накладывались публичные маскарады, проходившие в Зимнем дворце. Кроме этого, императрица посещала маскарады сановников:

Командировки за границу являлись важной частью жизни талантливых русских певцов, музыкантов, танцовщиков и актеров Придворных театров, чьи поездки оплачивались императрицей из ее комнатной суммы.

Одним из первых в октябре 1764 г. командировали за границу Т.С. Бубликова (1748-1815), выпускника придворной танцевальной школы, восходящую звезду русского балета. Цель поездки в именном указе обозначена «для лучшего танцеванию обучения», для чего «его съезду выдано 150 руб.; а в бытность его в тех чужих краях и для обратного съезда производить ему, к препровождаемому ныне жалованью, к 300 руб., по 200 руб. в год». Я. Штелин писал о нем, как о «необычайно талантливом воспитаннике прежнего балетмейстера Гильфердинга, с которым он уехал из