Екатерина II. Как пополнялись и тратились личные средства. Кошелек императрицы - Игорь Викторович Зимин

Постепенно формировалась правила посещения дворцового театра. После первых прогонов в новом «Оперном доме каменного Зимнего дворца», императрица 24 декабря 1763 г. «соизволила указать: во время театральных представлений в новом Оперном доме, который в Зимнем каменном Дворце, смотрителям помещаться по нижеописанному, а именно: в ложах, в нижнем, то есть в правом от партера, и во втором ярусах дамским персонам первых пяти классов; в третьем всему дворянству; в четвертом, то есть в самом верхнем, купечеству и прочим, кому вход иметь дозволено; а в партерах – всему Генералитету, и Гвардии офицерам и прочих полков штабам и штабским чинам, состоящим в тех же рангах; точию в партере между лавками дорог отнюдь не заставливать, чтоб проходить помешательства не было, да на театр отнюдь никому из смотрителей не входить, чтоб в перемене декорации и в прочем помешательства не чинили». То есть, с одной стороны, распределение мест носило жесткий иерархический характер, а с другой – в Придворный театр на четвертый ярус получили доступ не только купечество, но и «прочие».

В 1764 г. повесткой объявили, что «в Придворный Оперный дом для смотрения спектаклей приезд имеют, чтоб для смотрения оных никто с собою малолетних не привозили; а если кто в Оперный дом с собою имеет малолетнего привезет, то тот и сам для смотрения впущен не будет».

Спектакли продолжались довольно долго. Судя по повесткам, гостям предлагалось «съезжаться пополудни в 5-ть часов», а заканчивалось действо «пополудни в 10-м часу».

Придворный оркестр. В резиденции периодически проходили салонные концерты, где солировали придворные «камер-музыканты». При этом в их обязанности входило и обеспечение музыкального фона различных дворцовых мероприятий, как правило, трапез («В продолжении стола играна была Итальянская инструментальная и вокальная музыка») и куртагов («В продолжении оного [куртага] играна была Итальянская инструментальная и вокальная музыка»). Иногда итальянскую музыку сменяли национальные мотивы: «…придворные певчие играли на инструментальной музыке… В продолжение стола придворные валторнисты играли на валторнах».

Любительские спектакли и музыкальные экзерсисы. Ко второй половине XVIII в. владение музыкальными инструментами и основами танца стало почти обязательным элементом образовательного процесса как девушек-аристократок, так и юношей. Поэтому любительские музыкальные спектакли были довольно обычным делом в Зимнем дворце. Императрица с удовольствием присутствовала на таких вечерах: «…изволила проходить в зал, смотреть игранной придворными кавалерами, фрейлинами и другими знатными персонами, на Российском диалекте, трагедию, балета и нах-комедии[617]».

Например, Яков Штелин упоминает о «необыкновенном балете, исполненном на масляную неделю 1763 г. в Москве, при дворе, на отлично выстроенной сцене большого зала». Он отмечает участие в балетной постановке «русских дам и кавалеров двора», подчеркивая, что «главными участниками этого фигурационного балета были бесспорно превосходные танцорки и сильнейшие танцоры из дам и кавалеров двора, которые могли бы с честью выступать в лучшем балетном составе, что засвидетельствовали также итальянские и французские балетные танцоры». Штелин называет их имена: «юная графиня Сивере – старшая дочь обер-гофмаршала, исполнявшая в балете роль богини Весны, жена обер-егермейстера Мария Павловна Нарышкина, исполнявшая роль первой пастушки, графиня Строгонова – единственная дочь государственного канцлера Воронцова, исполнявшая роль второй пастушки, и камергер граф Бутурлин, исполнявший роль первого аркадского пастушка»[618].

Екатерина II приходила и на генеральные прогоны готовящихся спектаклей, которые отчасти напоминали сегодняшние капустники, где все всех знали и легко прощали огрехи на любительской сцене: «из внутренних покоев изволила проходить в зал, смотреть пробы Французской комедии, игранной кавалерами и знатными девицами» (27.01.1763):

Императрица любила легкие французские музыкальные комедии, «оперы-комик» и некоторые из них принимала близко к сердцу Так, посол Франции барон де Корберон упоминал в дневнике, что в ходе просмотра осенью 1777 г. в маленьком Эрмитажном театре комедии «Случайный доктор» (Луи де Буасси) императрица ушла прямо в ходе действа, обронив: «Эта вещь глупа, скучна!» Корберон предполагал, что 48-летнюю императрицу задела фраза: «Что женщина в тридцать лет может быть влюбленною, пусть! Но в шестьдесят! Это нетерпимо!»[619]

С учетом интереса императрицы жанр музыкальной комедии стал развиваться и на русском языке. В понедельник

27 августа 1772 г. в Царском Селе «придворные певцы» впервые представили музыкальную комедию «на российском диалекте» – «Анюту» М.И. Попова. Либретто оперы сразу же опубликовали за счет Кабинета Е.И.В. в количестве 1200 экземпляров. В Камер-фурьерском журнале этому событию посвящена краткая запись: «…соизволили следовать для смотрения представленной на театре Российскими актерами комедии».

Следует подчеркнуть, что эти многочисленные профессиональные и любительские театральные постановки были довольно дорогим делом. С одной стороны, они финансировались из средств соответствующих придворных установлений, т. е. использовались казенные средства, отпускаемые на содержание Императорского двора. С другой стороны, этих средств всегда недостаточно, и императрица периодически отпускала необходимые деньги из комнатной суммы. Например, императрица вложила средства в подготовку «трагедии и оперы» «Алцесты» в 1764 г.: «Придворного театра портным Женарю и Рену за употребленные в 1764 г. и в 1765 г. их материи на платья для кавалерских трагедий и оперы Алцесты 532 руб.» (октябрь 1767 г.).

Императрица была прямо заинтересована в успехе этой постановки, поскольку в ней участвовал 10-летний наследник. В Камер-фурьерском журнале за 1764 г. упоминается, что наследник дважды участвовал в «генеральной пробе» «Альцесты»[620]: «…вечеру Его Высочество изволил, покоями, проходить в Оперный дом, смотреть генеральную пробу игранной кавалерами, и фрейлинами и прочими персонами трагедии и быть Высочайшею своею Особою при балете в действии» (2 февраля 1764 г.); «…в вечеру Его Высочество изволил проходить, покоями, в Оперный дом на вторительную пробу игранной кавалерами, фрейлинами и другими знатными персонами на Российском диалекте трагедии и быть Высочайшею своею Особою в действии балета» (4 февраля 1764 г.).

Наконец, 6 февраля 1764 г. императрица «в вечеру, покоями, изволила проходить в Оперный дом, смотреть игранной кавалерами, и фрейлинами и другими знатными персонами на Российском диалекте трагедии; в действии же балета Высочайшею Особою изволил быть Его Высочество Государь Цесаревич и Великий Князь Павел Петрович». Яков Штелин упоминал, что в заключительной части «появился в сопровождении двух амуров бог-Гименей, сочетавший браком нимфу и пастуха. В роли Гименея выступал Его Императорское Высочество великий князь Павел Петрович, обученный балетмейстером Гильфердингом и танцевавший так прелестно, с такой уверенностью и искусством, что вызвал долго не смолкавшие всеобщие аплодисменты, из-за которых почти не было слышно оркестра, кстати сказать, состоявшего большею частью из дворян-дилетантов»[621]. 14 февраля игранную знатными персонами трагедию на Российском диалекте повторили при этом вновь, «в действии же балета изволил быть Его Высочество». 21 февраля театральное