Ломоносов. Судьба гения - Александр Антонович Морозов

Разбив стакан, точить кусочки, а по отточке

На всяком тут кусочке

Поставить аз,

Так будет из стекла алмаз.

Все эти колкости и нападки болезненно воспринимались Ломоносовым. Ломоносов терпел жестокие убытки. Затраты на постройку и оборудование фабрики в Усть-Рудицах значительно превысили назначенную ему сенатским указом ссуду в 4 тысячи рублей. Подсчитывая в августе 1757 года свои расходы, Ломоносов писал: «Капиталу на все строение, на материалы и инструменты, на содержание и обучение мастеровых людей деньгами и провиантом изошло с лишком семь тысяч рублев». Усть-Рудицкая фабрика не только не могла возместить эти огромные по тем временам затраты, но и не окупала текущих расходов на свое содержание.

А между тем близился срок уплаты по правительственной ссуде, который наступал уже в 1758 году. С большим трудом он получил отсрочку по ссуде. Положение становится безвыходным. У него остается единственная надежда: казенные заказы на мозаику. В октябре 1757 года Ломоносов подает челобитную Елизавете: просит дать ему возможность «составлять мозаические живописные вещи для украшения казенных строений по данным оригиналам или рисункам за надежную цену», чтобы положенные им труды не были тщетны.

Елизавета распорядилась «освидетельствовать» работы Ломоносова в собрании Академии художеств, состоявшей тогда при Академии наук. В представленном отзыве отмечались отменные качества ломоносовской мозаики, содержащей такое разнообразие цветов, «сколько ко всякой живописной работе потребно быть может». «Со удивлением признавать должно, – говорилось далее в отзыве, – что первые опыты такой мозаики без настоящих мастеров и без наставления в такое малое время столь далеко доведены, то Российскую империю поздравляем с тем, что между благополучными успехами наук и художеств… и сие благородное художество изобретено и уже столь далеко произошло, как в самом Риме и других землях едва в несколько сот лет происходить могло».

11 февраля 1758 года Сенат, «видя таковые ево во изобретении мозаики полезные успехи», распорядился послать указы «в Канцелярию от строений и в протчие места, где публичные здания с украшениями строятся», с предписанием, «чтоб его, Ломоносова, для убрания оных, где потребно будет, мозаикою за надлежащую цену призывать».

По одному из таких заказов было поставлено литое цветное стекло на украшения увеселительного дворца императрицы в Ораниенбауме. Из ломоносовской смальты был изготовлен пол для «Стеклярусного кабинета», она шла на отделку столиков, художественные рамы для портретов Петра Великого и Елизаветы и т. д.

«Предприятие» в Усть-Рудицах, хотя и приносило Ломоносову одни убытки, давало ему большое удовлетворение. Здесь он отдыхал душой от академических дрязг и неурядиц, находил успокоение в творческом техническом труде и общении с природой. За год до смерти в стихотворном послании Г. Г. Орлову Ломоносов, созерцая плоды своих дел, писал:

Я зрю здесь в радости довольствий общих вид,

Где Рудица, вьючись сквозь каменья, журчит.

Где действует вода, где действует и пламень,

Чтобы составить мне или превысить камень

Для сохранения геройских славных дел,

Что долг к отечеству изобразить велел.

В течение всей своей жизни Ломоносов развивает и совершенствует мозаичное искусство. Еще летом 1756 года он получил во владение «погорелое место» в Адмиралтейской части Петербурга, на правом берегу Мойки. Ломоносов разбивает большую усадьбу, строит каменный двухэтажный дом и отдельно от него мозаичную мастерскую. Сюда он переводит мастеров из Усть-Рудицы, где продолжают приготовлять смальту. Из мозаичной мастерской Ломоносова в течение девяти последующих лет выходят одна за другой замечательные портретные мозаики: сестры Елизаветы – Анны Петровны, ее сына – наследника престола – Петра Федоровича, графа Петра Ивановича Шувалова и, наконец, потрясающий по яркости и гармоничности красок овальный портрет Елизаветы Петровны – в красном парчовом платье, выполненный ломоносовской мастерской к концу 1760 года по заказу И. И. Шувалова для Московского университета.

Ломоносов, руководивший этими работами и принимавший в них непосредственное участие, показал себя зрелым и проникновенным художником, сумевшим сочетать декоративную яркость и пышность официального придворного портрета с потрясающим реализмом изображения. Вот смятенное, словно испуганное лицо будущего Петра III, с порочными глазами, жалкой и в то же время презрительной и жестокой улыбкой. Обрюзгшее, желтоватое лицо Петра Шувалова обличает властного, чувственного и грубого человека. Задумчивой и печальной представлена на своем портрете рано умершая цесаревна Анна Петровна.

Мозаики Ломоносова – не только замечательное техническое достижение, но и крупнейшее художественное событие мирового значения. Искусство Ломоносова проявилось в необычайном ощущении колорита, той необыкновенной гамме «радужных и бархатно-голубых тонов на портрете Елизаветы Петровны и скромно жемчужных переливов на портрете Екатерины II», о которой пишет исследователь ломоносовских мозаик Н. И. Макаренко. Ломоносов-художник не только далеко опередил традиционную технику западноевропейских мозаичистов, но и вывел мозаику на путь самостоятельного художественного развития. Он не стремился к простому копированию живописных образцов, как это делали даже самые прославленные итальянские мастера, а создавал искусство мозаики, опирающееся на свой материал и решающее свои задачи в значительной мере независимо от живописи. Мозаика не должна подлаживаться под живопись, а использовать и развивать свои преимущества. Таким преимуществом была для мозаики декоративность. Ломоносов прекрасно понимал необходимость достигнуть в мозаике обобщенного художественного впечатления и стремился к этому в лучших своих работах.

Ломоносовские мозаики привлекли к себе внимание двора. В феврале 1758 года Петр Шувалов вошел в Сенат с предложением, не изволит ли он «приказать советнику и профессору Ломоносову» изготовить «на привилегированных ево мозаичных заводах», что «пристойно будет» на достохвальную память Петра Великого. Канцелярии Академии наук Сенатом было предложено сочинить «прожект», а Ломоносову представить смету. Ломоносов одушевляется мыслью о создании грандиозного надгробного памятника Петру Великому – семи сажен высоты и четырех в ширину – из литой, «а где потребуется кованой меди», на возвышении из черного «российского» мрамора, с колоннами и скульптурными группами, двенадцатью огромными мозаичными картинами в простенках «для изображения историческим образом» дел петровского царствования. Ломоносов предлагает поставить этот памятник «середи Петропавловского собора», который для этой цели коренным образом перестроить, убрать лишние столбы и снабдить новым, более широким куполом. Петропавловский собор сильно пострадал от пожара в ночь на 30 апреля 1756 года, когда в его шпиль ударила молния. Он нуждался в ремонте и отделке заново. Некоторая перестройка его поэтому не вызвала бы препятствий. Ломоносов подсчитал, что все работы могут обойтись в 148 тысяч рублей, причем полагал, что «все то исправить уповает в шесть лет».

Сенаторы одобрили представление Ломоносова и составили доклад императрице. Но Елизавета не приняла никакого решения. Только в конце 1760 года она высказала пожелание «от большого числа ученых и искусных людей» собрать мнения,