Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - Константин Маркович Азадовский

похоронного вопля[99], и на фоне этих звуков звенят детские голоса[100] и шумные масленичные песни[101]. <…> Замечательна та чуткость и острота понимания, которую проявляют в этих исследованиях сибирские этнографы[102].

Высокая оценка третьего (сдвоенного) выпуска «Сибирской живой старины» дана и в обстоятельной рецензии, написанной с несомненным знанием дела и помещенной в «Сибирских огнях» (1925. № 3). Ее автор укрылся под псевдонимом Микст. Зачем? Ошибки в написании фамилий (Азаровский, Кузьмин), сделанные, скорее всего, намеренно, позволяют предположить, что эта псевдорецензия была изготовлена М. К. и, возможно, вместе («микст»!) с Н. Н. Козьминым[103].

Среди мелких и крупных работ, которые М. К. удалось осуществить за первые годы его пребывания в Иркутске, выделяется небольшая (менее ста страниц) книжка «Беседы собирателя». Изданная под грифом этнологической секции ВСОРГО в серии «Библиотека собирателя», она действительно восходит к тем лекциям («беседам») по собиранию фольклора, которые он читал летом 1922 г. и весной 1923 г. слушателям курсов и студентам Института народного образования. Стенографированные З. А. Ушаковой и Г. С. Мигуновым и отредактированные М. К., эти беседы-лекции и образуют основной текст.

Заглавие сам автор считал неудачным. Получив в 1926 г. в подарок от Ю. М. Соколова «Поэзию деревни»[104], отчасти родственную «Беседам собирателя», М. К. тут же отметил в ней «необычайно удачно найденное заглавие». «Мое слабое место, – признавался он в ответном письме от 9 марта 1926 г., – неумение подыскать хорошее заглавие. „Беседы собирателя“ – это звучит, по существу, отвратительно. И на это указывали мне все мои друзья, но никто не мог посоветовать мне другого»[105]. В этих словах М. К. нам видится его излишняя подчас взыскательность по отношению к самому себе. Книга «Беседы собирателя» прочно войдет со временем в золотой фонд русской фольклористической литературы ХХ в., и никто из ее читателей, насколько известно, никогда не упоминал о «неудачном» названии.

«Беседы собирателя» вышли в свет, согласно дате цензурного разрешения, в мае 1924 г. И уже вскоре последовал критический отклик. Его автором был Е. И. Титов (читинский знакомый М. К. и участник «Камен»). Рецензент упрекал автора в невнимании к городскому фольклору и «легендарному материалу эпохи минувшей революции», в чрезмерном цитировании работы Малаховского о сибирской диалектологии и т. д. Одобряя литературный стиль М. К. («хороший и простой»), Титов в то же время указывал на «неправильные выражения» и перечислял типографские погрешности[106].

Рецензия Титова содержала очевидные придирки. Так, упоминая про обращенный к этнографам совет не подчеркивать при общении с народными сказителями «культурного неравенства», Титов поучительно рассуждал: «Нельзя говорить о культурном неравенстве по отношению к народу; тут может идти речь только о различии культур»[107]. Упрек представляется надуманным. Смысл этой фразы у М. К. скорее обратный: ученый требовал от собирателей уважительного отношения к «респондентам»: «…этнограф не должен „снисходить до народа“, не должен подходить как старший к младшему, не должен подчеркивать культурное неравенство»[108].

Вторая рецензия, появившаяся в московском журнале, была подписана Л. Б.[109] Кто скрывался за этими инициалами? Ответ находим в «Библиографии 1944». Это – Любовь Бенцианова (урожд. Левенсон), двоюродная сестра М. К., проживавшая тогда в Иркутске. Что побудило Любовь Абрамовну взяться за перо, остается в области предположений.

Свою работу по собирательству сибирского фольклора М. К. пропагандировал и в устной форме. Так, в июне 1924 г. он выступил перед иркутскими студентами, педагогами и членами краеведческой секции Рабпроса (местного профсоюза научных работников) с лекцией на тему «Об изучении и собирании произведений устного народного творчества Сибири». В газетном отчете читаем:

Лекция была разбита на три части. В первой части докладчик говорил о недостаточном изучении Сибири в этнографическом отношении, в особенности в области фольклора, а также и о причинах скорейшего собирания образцов устного творчества. Лектор особенное внимание остановил на тех видах творчества, к изучению которых необходимо приступить в первую очередь (былины, исторические песни, песни, посвященные народному театру, явления народного календаря и пр.). Особое значение докладчик придает местным сказаниям (напр<имер>, сказание о декабристах, Чернышевском и др.) и устному народному творчеству, отражающему явления современных событий (война, революция и пр.).

После доклада произошла оживленная беседа слушателей с докладчиком по поводу затронутых вопросов. Доклад был иллюстрирован примерами из личной собирательской практики докладчика[110].

«Беседы собирателя» М. К. отправил своим друзьям и коллегам в разные города и даже за границу – в Харбин (А. Райцыну); вскоре начали поступать благодарственные отклики. Один из них принадлежал Д. К. Зеленину, который писал М. К. 20 августа 1924 г. (из Харькова):

Я получил Ваши прекрасные «Беседы собирателя», а раньше – Вашу ценную работу «Эпическая традиция в Сибири». Сердечно благодарю за добрую память и внимание. Конечно, только благодаря Вашему содействию я получил также некоторые издания ВСОРГО – первый том «Сиб<ирской> живой старины» и «Бюллетень». Все это было для меня тем более кстати, что я пишу теперь обзор русской этнографической литературы за последнее десятилетие (1914–24) для нового лейпцигского издания «Zeitschrift für slavische Philologie»[111] (61–36; 1–1 об.).

Работа над «Беседами собирателя» подвела М. К. к мысли создать при ВСОРГО книжную серию под общим названием «Библиотека собирателя», с тем чтобы и другие иркутские ученые, этнографы и краеведы, ведущие собирательскую работу, имели возможность рассказать о своем опыте. С таким предложением он выступил в начале июля 1924 г. на заседании совета ВСОРГО, на что совет дал согласие и даже ассигновал в фонд издательства определенную сумму. «„Б<иблиоте>ка С<обирателя>“, – информировала читателей иркутская газета, – носит программно-инструкторский характер»[112]. В течение 1925 г. в этой серии появились – под редакцией М. К. – три книги, изданные Этнологической секцией ВСОРГО[113]:

К середине 1925 г. М. К. осуществил второе издание «Бесед», «исправленное и дополненное». Оно отличалось от первого тем, что было выпущено не Этнологической секцией ВСОРГО, а Иркутской секцией научных работников Рабпроса, открывшей этой книгой свою «Краеведческую серию»[114]. Появилось и посвящение, отсутствовавшее в первом издании: «…моим ученикам – студентам б<ывшего> Института Народного Образования в Чите (1921–1923 гг.)».

Сохраняя основной текст первого издания (т. е. форму свободного рассказа, насыщенного конкретными примерами), М. К. придал ему более строгий характер и обогатил ссылками на ряд научных публикаций, прежде всего в «Сибирской живой старине». Стремясь «актуализировать» фольклорный материал, он использовал в этом издании произведения современных писателей (Вс. Иванова, Л. Сейфулиной, В. Шишкова и др.). Что касается замечаний Е. И. Титова,