Дайсё-ян. Книга первая. - Лер

сам извинился, за столько поспешную просьбу, мне ничего не оставалось, как согласиться на его предложение. Но, с условием что, если, по каким-либо обстоятельствам я не приеду, это будут уважительные причины. Что называется, подстелил себе соломки.

Том не возражал.

Мы ещё немного побеседовали, но, переваривающийся ужин настойчиво затребовал чтобы ему не мешали, вызвав неконтролируемую зевоту и налив «свинцом» веки ЮнМи.

- Ты, наверное, устала, время позднее, - выводит меня из дремоты его голос. - Оставь номер своего телефона, я позвоню, чтобы обсудить детали выступления.

- Сейчас, я без телефона, - прикрывая ладонью зевок, отвечаю ему. - Оставь свой, наберу, как смогу.

Вытаскиваю из кармана салфетку, протягиваю Тому. Выразительно смотрю на Алексея, взглядом прося авторучку. Тот, ни слова не говоря, вытаскивает из под стойки требуемое, кладёт передо мной.

- Спасибо, Лёш, - возвращая письменную принадлежность, благодарю бармена, когда Том нацарапывает ряд цифр под уже имеющимся на салфетке номером. Напротив - своё имя.

Убираю салфетку обратно в карман, и аккуратно, помянув о предыдущем опыте, слезаю со стула.

- ЮнМи, спасибо за компанию! - лезет обниматься Том. На секунду зависаю, не зная как поступить, но ситуация сама подсказывает верное решение.

- Не стоит нам обниматься, у тебя же свадьба на носу. Сфотографирует кто-нибудь, потом слухи пойдут, нехорошие.

- Ты права, - с сожалением произносит он и оглядывает зал. - Папарацци - они везде пролезут. Им только дай повод, вмиг обольют помоями, с ног до головы.

Согласно киваю, и направляюсь к выходу.

- Пока, Том. Передавай привет невесте! - уже на ходу прощаюсь я с парнем. Он прощается в ответ.

- Пока, ЮнМи…

Суша полотенцем волосы, выхожу из ванной, куда направился сразу, как вошёл в комнату, и подхожу к кровати, намереваясь завалиться спать. Полотенце закрывает обзор, поэтому, не сразу замечаю белый конверт на белоснежной поверхности покрывала. Закончив вытирать голову, бросаю ненужное полотенце на пол и цепляю прямоугольник плотной бумаги. Сажусь на кровать, открываю неожиданную корреспонденцию. Внутри обнаруживаю пластиковую, банковскую карточку и тонкий браслет из сплетённого волоса, подозрительно знакомого цвета «платиновый блонд». Маша, так и не удосужилась обратно перекраситься в свой, ярко рыжий.

Следом, извлекаю сложенный лист бумаги. Разворачиваю, читаю красивые, ровные строчки письма.

Юна.

Обстоятельства вынуждают меня срочно улететь в головной офис компании, где требуется личное присутствие. Это связано с затонувшим танкером, история с которым становится всё запутаннее. Вернусь в субботу, утром.

Прости меня, пожалуйста, за то, что подняла на тебя руку. Такого больше не повторится никогда. Обещаю! Очень хочу увидеть тебя на своём стриме, услышать там твои песни. Приглашение в силе!

Специально для тебя мой банк открыл на твоё имя счёт и выпустил именную вип-карту привязанную к нему. Я решила не мелочиться и перевела туда четыре миллиарда долларов. Какой пин-код на ней, думаю, догадаешься сама. Не потрать всё сразу!

Браслет - это мой подарок тебе. Надень и не снимай!

Люблю, целую! Сладких снов!

Маша.

Конец девятой заточки.

Дайто наточен.

Сёто наточен.

Десятая заточка

Десятая заточка - сёто.

Нью-Йорк. Сентрал парк. Четверг, утро. ЮнМи.

По парковой дорожке бежит ЮнМи. Ну, как бежит… Немного быстрее, чем обычным шагом, периодически останавливаясь на передышку, и хватаясь за бок. Из её рта вырывается сиплое, словно у астматика, дыхание. На девушке надеты нежно розовые вельветовые штаны свободного кроя, подозрительно смахивающие на пижамные, и такого же фасона рубашка.

- Что ж я маленьким не сдох! – доносится из уст девушки непривычная, в этих краях, русская речь, когда она, в очередной раз, пробежав от силы метров сто, тормозит возле заманчиво выглядящей скамейки. Сделав над собой усилие, девушка остаётся на ногах. Упершись ладонями в колени, восстанавливает дыхание.

Мимо неё, на порядочной скорости, пробегает очередная группа сильных духом, и ЮнМи, провожая тех взглядом из под бровей, добавляет к своей тираде ещё одно слово, произносить которое, молодым девушкам, просто неприлично. Собрав волю в кулак, она переходит на бег, в надежде, что следующий, преодолённый отрезок будет длиннее предыдущего.

Сижу в столовой, никого не трогаю. Поглощаю обильный завтрак, поднявшийся с кухни в нутре бездонного лифта. Строю планы по завоеванию мира. Скромные планы. Кто услышит - со смеха помрёт.

«Наверное, Маша наказала повару меня усердно кормить, дабы, быстрее набирал потерянные килограммы. Что ж, я не против» - лениво протекает в моей голове мыслительный процесс, пока рот занят поглощением двойной порции овсянки из большой тарелки. А планы, надо признать, не задались с самого утра.

Вылез на утреннюю пробежку. Жалкое зрелище. От былой формы, набранной в корпусе морской пехоты, не осталось и следа. Кросс в полном обмундировании? Мне становится худо от одной мысли. Но, ситуёвина не смертельная. Поправимо, с таким-то питанием!

Доскребаю кашу, принимаюсь щедро намазывать тост арахисовой пастой. Толстым слоем. В большом кофейнике оказывается горячий шоколад. Наливаю в кружку, представляя, что я теперь, в шоколаде не только снаружи, но и изнутри.

Маша вчера выдала. Четыре миллиарда, это ж надо! На кой они мне? Не, я не против стать миллиардером, но не настолько легко! Что я буду с ними делать? На что