Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

различных военачальников, выбранных баронами. Амори де Лузиньян отпраздновал свою свадьбу и торжественно объявил о своем правлении в Сен-Жан-д’Акре. 24 октября 1197 года он отобрал у мусульман город Бейрут, драгоценное приобретение, которое восстановило связь между королевством Сен-Жан-д’Акр и графством Триполи. Затем он воспользовался этим успехом, а также прискорбным провалом немецкого крестового похода перед Тибнином, чтобы заключить с султаном Меликом эль-Адилем мир, который был долгожданным и оставил франкам их последние завоевания: Бейрут и Джебайль. Тогда во главе Запада стоял один из величайших пап средневековья Иннокентий III. В 1199 году Иннокентий начал проповедовать четвертый крестовый поход. По его мнению, экспедиция, несомненно, была направлена на спуск в Египет, чтобы захватить залоги и деньги для восстановления Иерусалима. Мы знаем, как венецианцы отклонили этот крестовый поход от своей цели, и он, вместо того чтобы способствовать освобождению Священного города, закончился «нечестивой войной» против византийцев, завоеванием Константинополя и, наконец, основанием неожиданной Латинской империи на Босфоре (1204 г.). Мы также знаем, что после почти отлучения авторов, ответственных за этот «захват крестового похода», Иннокентий III в конечном итоге смирился с свершившимся фактом, по крайней мере, стремясь максимально использовать его в интересах самой Святой Земли. Можно было действительно надеяться, что теперь, обладая плацдармом в Константинополе, франки будут в лучшем положении для переброски подкреплений в Сирию. На самом деле произошло обратное. Сломив Византийскую державу, победители 1204 года не заменили ее ничем, потому что это должна была быть не сила, а, напротив, причина постоянной слабости Латинского государства, которую импровизировала эта искусственная империя в совершенно враждебном греческом и славянском мире. Прежде всего, создание Латинской империи на Балканах позволило лишить франкскую Сирию иммиграции, на которую она могла разумно рассчитывать. Новые франкские государства Рум и Греция, отвлекая рыцарей, которые обычно искали удачи в Леванте, перехватили жизнь королевства Акры. Это уже анемичная колония, анемия еще больше. Иммиграция франков, рассредоточенная из Константинополя в Яффо, от Афин до Антиохии, оказывается недостаточной повсюду: в результате византийская месть изгоняет франков из Константинополя до конца столетия, а месть мусульман Сен-Жан-д’Акр.

Эта и без того безжизненная колония стала еще более слабой. Вторжение франков, рассеивающаяся от Константинополя до Яффы, от Афин до Антиохии, в конечном итоге оказывается повсюду недостаточной: в результате к концу века византийцы изгонят франков из Константинополя, а мусульманe из Сен-Жан-д’Акрa.

Уже тогда Четвертый крестовый поход, внушая ложное доверие сирийским франкам, рисковал натравить их на безрассудные жесты против ислама. Фактически те немногие крестоносцы, которые вместо того, чтобы отправиться в Константинополь, пошли дорогой в Сирию, думали только о том, чтобы напасть на мусульман. У Амори де Лузиньяна хватило мудрости обуздать это бездумное рвение. В сентябре 1204 года он возобновил перемирие с султаном Мелик эль-Адилем. На этот раз он снова заставил султана признать мирную капитуляцию «Иерусалимскому царству» Сидон на севере, Лидде и Рамле на юге. Таким образом, вся прибрежная равнина была возвращена христианам.

Когда Амори де Лузиньян умер в Сен-Жан-д’Акре 1 апреля 1205 года, он, таким образом, отлично поработал для франкских колоний. К сожалению, из-за конституционных основ франкской страны два королевства Кипр и Иерусалим (то есть Кипр и Акрa) снова разделились после него. Кипр перешел к его сыну от первого брака, Гугу I де Лузиньяну. Напротив, Амори не оставил наследника мужского пола королеве Иерусалима Изабелле, и корона Святой Земли перешла к дочери, которую Изабель ранее родила от Конрада, молодой Марии Монферратской. Поскольку Мари было всего четырнадцать лет, регентство было доверено ее дяде по материнской линии, Жану Ибелину, лорду Бейрута, одному из самых мудрых баронов в стране.

Жан, «старый отец Бейрута», как его называют хроники, правил с большой осторожностью и знал, как поддерживать перемирие с династией Саладинов.

21.

Пятый крестовый поход. Королевский рыцарь Иоанн де Бриенн

В 1208 году юная королева Мария Иерусалимская-Монферратская достигла семнадцати лет, Жан Ибелин задумал выдать ее замуж. По соглашению с прелатами и баронами, он оставил выбор королевского мужа королю Франции Филиппу Августу. Последний указал им на Иоаннa де Бриеннa. Иоанн де Бриенн был шампанским бароном, которому было под шестьдесят. Выбор короля Франции мог бы показаться странным, если бы прежде всего не был вопросом о том, чтобы доверить Святую Землю опытному политику. Кроме того, Иоанн (Жан) де Бриенн, высокий красивый мужчина с геркулесовой силой, все еще был полон пламени, о чем свидетельствуют инсинуации, собранные летописцами, зная, что Филипп Огюст назначил бы его только для того, чтобы отделить его от графини Бланш де Шампань которая была в него очень влюблена. В любом случае, этот опытный рыцарь сочетал в себе храбрость древних крестоносцев и мудрость, которая должна была сделать его одним из лучших королей своего времени. Именно в разгар всеобщей радости, «с большим концертом песнопений и барабанов», 14 сентября 1210 года он был принят в Акрa и женился на королеве Марии, а 3 октября он стал рядом с ней священным королем Иерусалима в соборе Тира.

Однако Иннокентий III, планы которого были сорваны захватом Четвертого крестового похода, ни в коем случае не отказался от завоевания Иерусалима. Великий Папа готовился проповедовать новую священную войну, возможно, даже чтобы возглавить экспедицию, когда смерть настигла его 16 января 1216 года. Его преемник Гонорий III продолжил его дело. Он не только проповедовал крестовый поход на Запад, но и поручил красноречивому архиепископу Акры Жаку де Витри подогреть рвение самих франков Сирии. Если верить Жаку де Витри (чье мнение, однако, кажется нам несколько мрачной), франкские колонисты не могли не поддаться влиянию левантийской среды и даже мусульманских нравов.

ЭЭти креолы – эти «жеребята», как они говорили в то время, – довольные удобствами жизни в своих прекрасных городах на левантийском побережье, очень хорошо приспособились к франко-мусульманскому образу жизни 1192 года. Запад приобрел торговые морские пути и порты. Триполи, Тира и Акрa снова становятся, как и в финикийский период, складами всей торговли Леванта. Это был конечный пункт караванов, которые привозили туда все продукты мусульманского мира или Индийского океана, и заботились в шумных венецианских, пизанских, генуэзских, марсельских и каталонских колониях больше о специях, чем об освобождении Гроба Господня. Картина этих великих портов, нарисованная Жаком де Витри, возвращает нас к обычному окружению Левантских лестниц, средневековому предзнаменованию современных Гонконга и Сингапура. Понятно, что прежде, чем разжечь пламя 1099 года на Западе, Папа почувствовал необходимость пробудить дух крестового похода в самой Франкской Сирии. Более того, мы знаем, что проповедь Иакова по крайней мере