Первый русский генерал Венедикт Змеёв. Начало российской регулярной армии - Сергей Тимофеевич Минаков

Однако обвинение Косагова в том, что он «живет не по правилу святых отец», вместе с другим обвинением, что он «держит у себя еретические книги», позволяет считать, что дело было не только в его любовных приключениях.

В этом отношении представляется чрезвычайно интересным, можно сказать, сравнительно не часто встречающийся русском XVII в. образец «эпистолярного жанра», кажется, весьма красноречиво отражающий сущностную сторону личности генерала Косагова.

«Батюшка! – писал Косагов своему отцу своего рода завещание, оказавшись в смертельно опасной ситуации 23 октября 1663 г. в Запорожье. – Помилуй меня, дай благословение и прости, потому что, думаю, в последний раз пишу к тебе. Если черкасские города сдадутся, то и Запорожье сдастся королю, и мне с Серком тут мат»1067. Примечательна метафора, которую использовал Косагов, обрисовывая своему отцу гибельные перспективы для себя и своего отряда: «тут мат». Он пользуется шахматным термином, что позволяет предполагать его увлечение шахматами, игрой, наряду с шашками (тавлеями) весьма популярной в России того времени. Этот факт сам по себе является косвенным свидетельством ума, способностей и определенной образованности Косагова. Видимо, страсть к игре в шахматы и в шашки также сближала Косагова и В.В. Голицына (судя по описи, у Голицына было много самых разнообразных комплектов шахмат и шашек, причем во многих комнатах его огромного московского дворца). Впрочем, не только шахматы. Косагов вообще был игроком по натуре. В этом отношении любопытен один документ, датированный 1 декабря 1657 г.

Это жалоба одного украинского казака Ивана Шемошенкова на Косагова царю. Челобитчик обвиняет Григория Косагова в том, что тот занял у него 100 ефимков (иоахимсталеров), «и проиграл на зерна в карты»1068, и не отдает долг. Более того, челобитчик жалуется, что «тот Григорей в тех моих денгах заперся: я-де у него Ивана иех денег не бирывал»1069. Однако казак пишет, что у него есть свидетель, что Косагов брал у Ивана Шемошенкова эти деньги в долг. Расследовать это дело царь поручил воеводе, боярину, князю Г.Г. Ромодановскому. Результаты этого расследования неизвестны. Важно другое, что Косагов играл в запрещенные азартные игры, в данном случае в карты и в зернь1070. Но, видимо, ввиду того, что воин и командир он был выдающийся, храбрый и успешный, как и в ряде других случаев, и в данном ему все сошло с рук. Однако продолжу прерванное цитирование его письма отцу далее.

«…Смилуйся, государь! Девочку мою не покинь! Ох, жаль, как душе с телом, с нею расстаться и не видать до дня судного!»1071 Кого он имел в виду, называя «девочкой моей»? Вряд ли дочь, о наличии которой у Косагова ничего неизвестно: у него были сыновья. Да и зачем специально упрашивать отца позаботиться о «его девочке», если это родная внучка его отца, к тому же при живой жене (как это следует из последующего текста письма). Да и само эмоционально выраженное сожаление – «ох, жаль, как душе с телом, с нею расстаться и не видать до дня судного» – обнаруживает не любящего отца, а страстного любовника. И речь идет не о жене, поскольку далее Косагов пишет уже о ней:

«Умились над бедною, век свой в горе скоротавшею моею женою сиротою, не вели ее оскорбить после меня; не утешилась бедная при мне, только состарелась и от бедного житья сокрушилась»1072. Из этой одной фразы видно, что семейная жизнь у Косагова не сложилась. Его постоянные военные походы и отсутствие, бедность, его любовные авантюры, порой на грани «сексуального разбоя», супружеские измены сделали ее жизнь несчастливой. «Только состарелась», – пишет Косагов: если жена была его ровесницей, то в 1663 г. ей было уже 45 лет, 5-й десяток, по понятиям того времени уже наступала старость.

Сам Косагов признается отцу в греховности своей жизни и перед лицом смерти кается перед ним. «Больше писать не умею от печали лютой, – говорит он, – помилуй меня, прости грешника и не забудь за меня к Богу через нищих послать и душу мою бедную помянуть»1073. И еще один примечательный штрих, характеризующий личность Косагова. Он завещает отцу: «Челядь мою русскую вели отпустить на волю…»1074 Является ли это жестом человека, раскаивающегося в своих грехах перед приближающейся неминуемой гибелью, или это его убеждение в том, что нормальное состояние человека – это его личная свобода. Если это так, то в этом вопросе его настрой близок мыслям князя В.В. Голицына.

Нам неизвестно, в чем конкретно заключалось обвинение Косагова в его склонности к ереси, что это за «еретические книги», которые имел в своей «библиотеке» генерал Косагов. Но известно, что в Ильинском храме в селе Косагово (на территории нынешнего Хотынецкого района Орловской области), принадлежавшем генералу и где было его поместье, в котором он жил в непродолжительных перерывах между походами, где он и умер в 1701 г., находился список иконы Ченстоховской Божьей Матери «Матка Бозка Ченстоховска», – самой популярной польской святыни, правда, официально принятой и в русской православной церкви, но лишь при императоре Александре I (в 1813 г. список ее был подарен императору генералом Сакеном, а затем по воле императора помещен в Казанском соборе в Петербурге). Во второй половине XVII в. эта икона почиталась лишь католиками, преимущественно польскими. В этом контексте можно предполагать, что почитание иконы Ченстоховской Божьей матери генералом Косаговым было несомненной ересью с точки зрения русской православной церкви. Это обстоятельство косвенным образом позволяет предполагать в мировоззрении генерала Косагова наличие «польско-католических» или, как тогда считали в России, «латинских» симпатий1075, «польско-латинского западничества». В этом отношении он, несомненно, был близок князю В.В. Голицыну по духу. Некоторые предположения о «еретических книгах» в библиотеке генерала Косагова возможно сделать на основе состава библиотеки князя В.В. Голицына (учитывая, что они были близкими приятелями и их, очевидно, сближали, скорее всего, какие-то «книжные предпочтения»).

Приятельские отношения между В.В. Голицыным и Косаговым начали складываться с 1676 г. В 1676 г. в помощь командовавшему русским войском князю Г.Г. Ромодановскому (и гетману Ивану Самойловичу) из Путивля направился с несколькими рейтарскими полками боярин князь Василий Васильевич Голицын (только что назначенный воеводой в Путивль), в подчинении которого оказался Косагов. Совместно с бунчужным Полуботком он со своим отрядом под Чигирином вступил в бой с казаками, поддерживавшими Петра Дорошенко. Одержав победу, Косагов начал переговоры с казаками и послал к Дорошенко увещательную государеву грамоту. Самопровозглашенный гетман Правобережной Украины Петр Дорошенко вынужден был исполнить царские требования и принести присягу царю Федору Алексеевичу1076.

Кровков Матвей Осипович (1624–1700) происходил из Муромских дворян, служил