Советская элита от Ленина до Горбачева. Центральный Комитет и его члены, 1917-1991 гг. - Эван Модсли

признаков стало внезапное сокращение членства в партии после нескольких десятилетий его устойчивого роста. Несколько коммунистов добровольно вышли из её состава в 1988 г., и подобное событие произошло впервые со времён гражданской войны. Хотя в тот год численность партии ещё продолжала медленно расти, но уже в 1989 г. наблюдалось её сокращение примерно на 1%. Настоящая катастрофа разразилась в период с начала 1990 по лето 1991 г., когда из партии вышла примерно четверть её членов[552]. Одновременно из неё выходили люди, избранные депутатами Союзного и Российского парламентов. Поначалу таких насчитывалось более 300 человек[553]. Тогда же произошёл первый зафиксированный случай выхода из партии члена ЦК. Драматург Александр Гельман заявил на пленуме ЦК в январе 1991 г. о том, что он «утратил взаимопонимание с партией» и поэтому покидает её ряды[554]. В апреле 1991 г. экономист Станислав Шаталин «посчитал себя обязанным выйти из состава Центрального Комитета», поскольку прекратил своё членство в партии в связи с тем, что, как выяснилось в январе, «…его взгляды несовместимы с членством в Коммунистической партии Советского Союза и тем более в её Центральном Комитете»[555]. Позднее из ЦК вышел Иван Силаев, назначенный премьер-министром России, а Эдуард Шеварднадзе вышел не только из ЦК, но и из партии. Ещё один беспрецедентный в послевоенной истории случай произошёл с Анатолием Березиным, назначенным премьер-министром правительства Мордовии после того, как он был исключён из партии[556]. Дополнительным симптомом углубляющегося кризиса стало резкое падение доходов партии. В октябре 1990 г. более миллиона её членов имели задолженность по уплате членских взносов, и в партии был введён режим суровой экономии. К лету 1991 г. расходы партии почти вдвое превысили поступления в её бюджет, и руководство призвало к экономии и привлечению иных резервов[557]. Имели место бунты против местных партийных руководителей и открытые разногласия между членами партии. В соответствии с решениями XXVIII съезда в партии возникли различные группировки, и к лету председатель Контрольной комиссии насчитал по крайней мере десять организованных течений в рядах партии, когда-то демонстрировавшей «монолитное единство»[558]. Три республиканские компартии (Грузии, Литвы и Молдавии) полностью отделились, а компартии двух других прибалтийских республик раскололись на про– и антимосковские отделения. Возникла любопытная ситуация, когда первые секретари лояльной и независимой Эстонских компартий одновременно входили в Политбюро ЦК КПСС[559]. Все меньше людей обращались друг к другу со словом «товарищ», все меньше поступало в ЦК писем, в которых люди писали о своих проблемах. Даже в центральном партийном аппарате появились свои отступники, причём некоторые из них покидали ЦК, унося с собой в портфелях ножи и чайные ложки из столовой, и всё сложнее становилось заполнять открывавшиеся в аппарате вакансии[560].

Почему члены партии стали выходить из неё, почему их боевой дух оказался столь низким, наконец, почему ей оказалось так сложно выжить? Всё это стало, по крайней мере частично, следствием неспособности партии демократизироваться. Безусловно, на XXVIII съезде была предпринята попытка расширения прав её рядовых членов за счёт допущения платформ внутри партии и защиты прав меньшинства (см. выше. с. 310), но лишь немногие члены партии были удовлетворены принятыми на съезде решениями. При этом 70% из них полагали, что в работе партийных организаций мало что изменилось, а 80% больше не верили в способность партии возглавить выход страны из кризиса[561]. Особенно разочаровал большинство членов партии новый устав, утверждённый съездом. Проведённый в конце 1990 г. опрос показал, что только 18% членов партии считали, что съезд внёс положительный вклад в общее состояние дел внутри партии, а ещё меньшее их число полагало, что съезд усилил влияние партии среди трудящихся[562]. Лишь немногие верили, что произошло реальное перераспределение влияния в партии в их пользу в соответствии с провозглашёнными намерениями вернуть власть в партии в руки её рядовых членов, а заметное большинство считало, что их мнения по вопросам, стоящим на повестке дня, просто игнорируются[563]. Иные члены партии, судя по их письмам в партийную прессу, жаловались на бесправность низовых партийных организаций, не оказывающих никакого влияния на деятельность вышестоящих партийных органов, включая ЦК, а также утверждали, что влияние рядовых членов партии на её дела «приближается к нулю»[564]. В партийном уставе появился термин «дискуссия», напомнил ЦК один из делегатов съезда от Казахстана, но он никогда не был применён на практике, и для членов партии в целом её демократизация, как признал её последний съезд, проходивший летом 1990 г., являлась высшим приоритетом[565].

Согласно результатам дискуссии по обновлению партии, проходившей в самой крупной из секций, на которые разделился XVIII съезд для более детального обсуждения вопросов, вынесенных на его повестку, насчитывавшей более 1200 делегатов, имелось несколько способов достижения этой цели[566]. Главная идея этой дискуссии заключалась в необходимости восстановления власти партийных масс и в преодолении расширяющегося разрыва между большинством членов партии и её руководителями, выступающими от их имени. Для начала, заявил первый секретарь Хакасского обкома партии, низовым партийным организациям должно быть доверено самостоятельное решение вопросов, связанных с приёмом в члены партии[567], они должны иметь право распоряжаться своими бюджетами, оставляя себе не менее половины всех поступлений от сбора членских взносов[568]. Они должны самостоятельно принимать все решения, если только не передали кому-либо соответствующие полномочия[569]. Они должны избирать своих делегатов на съезды партии напрямую[570], иметь право представлять съезду свои собственные проекты резолюций, объявлять при наличии достаточной поддержки со стороны других организаций партийные референдумы и отказываться проводить в жизнь партийные директивы, если против них выступает не менее двух третей членов организации[571], что представляло собой явное отступление от принципа демократического централизма. «Партийные организации и есть партия, а не просто её фундамент, — настаивал начальник отдела одного из Московских НИИ, — когда, наконец, будет создан демократический механизм, посредством которого будет налажено надлежащее руководство партией, и покончено с заменяющей его сейчас пирамидой власти?»[572]

Многие делегаты XVIII съезда выдвигали собственные предложения относительно роли Центрального Комитета. По их мысли, ЦК должен быть постоянно действующим органом, численностью до 200 человек, во многом напоминающий своими функциями новый Верховный Совет[573]. Он должен избираться общенациональным голосованием всеми членами партии на конкурентной основе[574]. Принимаемые ЦК решения должны предварительно обсуждаться в партийных организациях и приниматься только в том случае, если за них проголосует большинство членов этих организаций. Члены ЦК