Межмировые реакции - Мистер Ву

не учатся, — сказала она, и в её голосе была горечь. — Старые пережили климатический коллапс. Пережили войны за ресурсы и восстановились. Построили новую цивилизацию, создали невероятные технологии. И что они сделали с этими технологиями? Создали роботов, которые уничтожили всю жизнь на планете.

Эренд, простой воин племени Осерам, покачал головой:

— Я не понимаю половины того, о чём вы говорите. Но я понимаю одно: люди — идиоты. Мы получаем второй шанс, и что мы делаем? Облажываемся снова. Получаем третий шанс — облажываемся снова. Сколько шансов нужно, прежде чем мы поймём?

Элой посмотрела на него, и впервые она не могла не согласиться с его простой мудростью.

— Может, бесконечно много, — прошептала она. — Может, это и есть проклятие разума. Мы достаточно умны, чтобы выжить после апокалипсиса. Но недостаточно мудры, чтобы не создать следующий.

Сайленс добавил:

— Элизабет Собек пожертвовала всем, чтобы дать человечеству второй шанс. Она умерла, зная, что ГАЙЯ пересоздаст жизнь, что люди вернутся. Но если бы она знала, что человечество уже уничтожало себя раньше… изменила бы она своё решение? Или она бы поняла, что некоторые виды просто обречены повторять одни и те же ошибки, снова и снова, до бесконечности?

Миры

По всем мирам прокатилась волна реакций — смесь сочувствия, разочарования, болезненного узнавания и… любопытства.

— Земля ОПЯТЬ с апокалипсисом, — пробормотал один из зрителей в мире магии. — Серьёзно, у них там что, соревнование, кто быстрее уничтожит свою планету?

— Но надо признать, — ответил другой, — они умеют создавать драму. Мегаструктуры, искусственный интеллект, ядерные войны — это же кино!

И достал попкорн, для кого-то конец, света, для кого-то хорошее развлекаловка.

В мирах, где существовали похожие катастрофы, реакция была более сдержанной. Люди узнавали себя в этой истории. Узнавали свои ошибки, свои войны, свои неудачи.

— Мы все проходили через это, — сказала пожилая женщина в одном из миров, переживших климатический коллапс. — Каждая цивилизация доходит до точки, где она должна выбрать: измениться или умереть. Большинство выбирает умереть.

Но затем прозвучали последние слова:

— Человечество было полностью уничтожено… или нет?

И вся мультивселенная замерла.

— Подожди, ЧТО?

— «Или нет»? Что значит «или нет»?!

— Они выжили? КАК?

— Это невозможно! Ядерные взрывы! Наводнения! Войны!

Боги наклонились вперёд на своих тронах. Учёные придвинулись ближе к экранам. Простые люди затаили дыхание. Даже те, кто раньше не обращал внимания на трансляцию, теперь смотрели с напряжённым вниманием.

Потому что это был вопрос, который волновал всех: может ли разумная раса пережить собственное самоуничтожение? Может ли она восстать из пепла? Или это конец?

Экраны мерцали, дразня ответом.

И все миры ждали.

Экраны

— Да, — произнёс голос спокойно, почти безразлично. — Человечество было уничтожено. Но разве это конец истории? — Голос изменился, в нём появилась нотка любопытства. — Разве смерть одного вида означает смерть всей жизни? Нет. Жизнь упряма. Жизнь находит путь, даже там, где его не должно быть.

Камера начала движение, она опустилась с высоты орбиты, прошла сквозь облака радиоактивной пыли, миновала мёртвые города и выжженные леса. И нырнула в океан. Вода была невероятно чистой. Парадоксально чистой для планеты, пережившей ядерный апокалипсис. Камера опускалась всё ниже и ниже, проходя сквозь слои света и тьмы. Солнечные лучи пробивались сквозь толщу воды, создавая призрачные колонны света в бездне.

— Когда льды Антарктиды растаяли, — продолжал голос, — они высвободили нечто древнее. Бактерии, спавшие миллионы лет подо льдом. Микроорганизмы, которые существовали ещё до появления динозавров. Они были заморожены в момент своей эволюции и ждали.

Камера показала микроскопический уровень — крошечные организмы, пульсирующие странным, неестественным светом.

— А затем пришла радиация. Ядерные удары превратили океаны в котёл мутаций. Две силы, которые никогда не должны были встретиться: древнейшая жизнь и современная радиация.

Изображение показало момент контакта — древние микроорганизмы, встречающиеся с радиоактивными частицами, произошло изменение на молекулярном уровне.

— Результат был… невозможен. По всем законам биологии, это не должно было сработать. Вероятность была меньше, чем один к триллиону. Но во Вселенной, где происходят триллионы событий каждую секунду, даже невозможное становится неизбежным.

Камера показала, как мутировавшие бактерии распространяются по течениям. Океанские потоки несут их по всему миру, в каждый уголок водного пространства.

— Эволюционный катализатор. Ключ, открывающий двери, которые природа держала запертыми миллиарды лет. И этот ключ нашёл замок.

Начало Третьего Тысячелетия. Экраны показали Землю с высоты. Планета, которую никто не узнал бы, уровень воды поднялся настолько, что континенты превратились в архипелаги.

— К началу третьего тысячелетия вода покрыла девяносто процентов суши, — объяснял голос. — Экстремальные изменения климата продолжались. Температура колебалась от арктического холода до тропической жары за считанные десятилетия. Для большинства видов это означало вымирание. Но для некоторых…

Камера нырнула обратно под воду, показывая богатство жизни. Рыбы странных форм, водоросли невиданных цветов, существа, которые не вписывались ни в одну известную классификацию.

— Экологические ниши опустели. Хищники вымерли. Травоядные исчезли. Целые пищевые цепи рухнули. И природа, как всегда, начала заполнять пустоты. Но на этот раз — с невиданной скоростью.

Изображение показало головоногих моллюсков — осьминогов, кальмаров, каракатиц. Они плавали, охотились, размножались. Но было в них что-то… иное. Их движения были более целенаправленными. Их глаза — более осмысленными.

— То, что должно было занять миллионы лет, произошло за столетия. Головоногие моллюски, всегда бывшие одними из самых интеллектуальных беспозвоночных, получили эволюционный толчок. Мутировавшие бактерии изменили их ДНК, ускорили их развитие, открыли пути, которые были закрыты для их предков.

Камера продолжала опускаться. Глубже. Глубже. Туда, куда не проникал солнечный свет. В царство вечной тьмы и холода.

И там, в бездне, она нашла его. Одинокий моллюск. Жёлтый — цвет настолько яркий, что он казался неуместным в этой темноте. Он был небольшим, размером с человеческую ладонь, его щупальца медленно шевелились в воде.

Но он был другим. Камера приблизилась, фокусируясь на его голове. И вдруг — моллюск открыл глаза. Не просто органы зрения. А самые настоящие, осмысленные, разумные глаза. Они смотрели в пустоту океана, и в них было… понимание и осознание. Нечто, чего не должно было быть у простого животного.

Моллюск замер. Его тело напряглось. И затем — рывок. Он выстрелил вверх с такой скоростью, что вода вокруг него закипела пузырьками. Камера последовала за ним, едва успевая. Вверх, вверх, вверх — к свету.

Щупальца работали как реактивные двигатели, выбрасывая воду с невероятной силой. Жёлтое тело стремилось к поверхности с отчаянной решимостью, словно что-то внутри него проснулось и закричало: «Там! Там наверху! Там моё место!»

Секунды казались вечностью. Тьма сменялась сумерками, сумерки — голубым