Мы, аристократы 4 - Бастет

как он поймал мячик и исчез, и побежала к директору. Она и во время расспросов около Лонгботтома была, ты видел — всё подтвердила и сказала, что Дамблдор не велел ей поднимать тревогу и что он сам займётся этим.

— А Дамблдор чего?

— Он сказал, что не мог допустить паники среди детей и отложил розыск до конца конкурса. Признал, что это была его ошибка, и попросил у Лонгботтома прощения.

— Дальше что?

— Дальше Лонгботтом сказал, что портал перенёс его на какое-то кладбище. Там его встретил Петтигрю и с помощью Инкарцеро примотал к ближайшему надгробью, даже не дав шевельнуться. На кладбище была расчерчена пентаграмма, в центре которой на магическом подогреве стоял огромный котёл с дымящейся белой водой — то есть, с каким-то зельем — а около неё лежало скорченное человеческое тело, вроде бы живое, хотя Лонгботтом был не уверен.

— Точно пентаграмма?

— Так он сказал, хотя для такого ритуала требуется гептаграмма.

— Он мог и не разглядеть. Что дальше?

— Петтигрю порезал ему руку и нацедил с полстакана крови. Тут же вылил её в котёл, пока свежая, а затем откуда-то из-за могил принёс младенца, годовалого или постарше. Страшненького такого, безносого, с красными глазами. Он перекинул лежавшее там тело Левиозой в котёл, выждал немного и опустил туда младенца, затем над котлом отсёк себе левую руку, которая упала в зелье. Спустя минут десять из котла вылез взрослый человек с таким же лицом, как у младенца, обнажённый, но Петтигрю сразу же подал ему припасённую мантию и палочку. Ты узнаёшь ритуал, сюзерен?

— Воплощение гомункула и его обучение знаниям Петтигрю, судя по последовательности опускания ингредиентов. Причём тут кровь Невилла, я не представляю — этого в ритуале, помнится, не было.

— Это модификация для установки кровной связи с Лонгботтомом. При таком ритуале роднёй они не станут, получится связь наподобие ментальной. Ты слушай дальше. Одевшись, гомункул что-то сделал с раненой рукой Петтигрю — Лонгботтом не разглядел, но, похоже, тот заживил крысюку культю. Затем к пентаграмме аппарировали Пожиратели в белых масках-черепах и чёрных балахонах, почти одновременно, числом около полутора десятков — видимо, получили сигнал. Гомункул толкнул им пафосную речь о том, что он наконец-то возродился, затем подвёл их к месту, куда портал выбросил Лонгботтома, и сказал, что здесь вот-вот должен появиться Поттер, которого нужно немедленно уничтожить, как главную угрозу их делу. Они окружили это место, взяли палочки наизготовку и стали ждать.

Пожалуй, у меня не было бы никаких шансов вывернуться. Нотт продолжал:

— Пока они ждали, гомункул стал рассказывать Петтигрю, что одноразовый портал в эту точку установлен на чашу Хаффлпафф поверх портала, который должен перенести чемпиона к трибунам. Подробно так рассказывал, даже Лонгботтом понял. Тот ожидал, что тебя сейчас убьют, но вместо тебя с чашей прибыл Уизли. Его мгновенно закидали Авадами и только после посмотрели и увидели, что убили не того. Гомункул построил Пожирателей перед собой и снова стал толкать им пафосную речь, а в это время Лонгботтом почувствовал, что связывавшее его Инкарцеро ослабло. Поскольку на него никто не обращал внимания, он выбрался из пут к чаше и портировался к трибунам, прихватив с собой Уизли.

— Тебе не показалось, что побег Лонгботтома был подстроен?

— Я уже подумал об этом. Не верится, что такой рохля мог бы убежать, если бы его не хотели отпустить. Когда он закончил рассказ, Дамблдор объявил во всеуслышание, что Вольдеморт возродился и что вся Британия снова в опасности. Фадж мгновенно возмутился и стал кричать на Дамблдора, что этого не может быть, что Известно-Кто давно мёртв и что директор — паникёр и распространитель опасных для общества слухов. Затем министр объявил журналистам, что Лонгботтом не в себе и что это ему померещилось. Фактически это был приказ министра прессе, под каким соусом подавать историю. Дамблдор пытался возражать, но с министром не очень-то поспоришь. Все стали расходиться, директор увёл Лонгботтома, а я вспомнил, что ты вёл себя так, словно Ромильде угрожает опасность. Учитывая обстоятельства, я забеспокоился. Вас нигде не было, я стал разыскивать вас по замку и в конце концов нашёл. Во второй раз пришёл, когда время стало совсем поджимать.

— Спасибо, что позаботился. — Тед полностью заслужил мою благодарность.

— А что… с Ромильдой? — он интонацией и движением бровей подставил во фразу пропущенное «у тебя».

Я пожал плечами.

— Поженимся.

Тед на это никак не отозвался, но физиономия у него сделалась на редкость довольная. Подозрительно довольная. Мне даже захотелось спросить его в лучших традициях Дамблдора: «Мальчик мой, ты ничего не хочешь мне сказать?»

— Я чего-то не знаю? — выбрал я свой вариант, по сути означавший то же самое.

— Нет, ничего такого, — сказал он уклончиво. — Я был уверен, что ты сам разберёшься.

Некий матримониальный заговор, значит, всё-таки существовал. Ладно уж, дело прошлое.

Обычно Тед не задавал лишних вопросов, но сейчас предпринял попытку уйти со скользкой темы.

— Насчёт гомункула ты что-то предвидел, верно? — как бы к слову поинтересовался он. — Помню, ты еще на втором курсе искал литературу об искусственной псевдожизни.

— Я ожидал что-нибудь такое примерно в эти сроки, но не предполагал, что возрождение Вольдеморта будет приурочено к завершению турнира. Видно, это сочли самым подходящим случаем для рекламы злодея.

— Да, шумиха получилась бы знатная, если бы не Фадж.

— Я могу понять его позицию как Министра Магии. Фаджу совсем не нужна ни паника в стране, ни роль крайнего в возрождении Тёмного Лорда.

Тед понимающе хмыкнул.

— Теперь Лонгботтома высмеют в прессе, хоть он и сумел отговориться от соучастия с Уизли, — спрогнозировал он очевидное. — Значит, Вольдеморт, перед которым трепетала вся Британия — всего лишь гомункул?

— Прежде он был настоящим, теперь его создали из останков прежнего Вольдеморта. Злодеи, они бывают востребованы не только своими.

— Интересненько… Ты ведь ввязался в турнир из-за того, что хотел выиграть чашу Хаффлпафф? — продолжил он, воодушевлённый тем, что я отвечаю. — Чаша у Виктора, он разумный парень и наверняка сможет понять и уступить её, если ему привести убедительные доводы.

— Чаша мне уже не нужна. Это не потеря, на ней не оказалось того, о чём я подозревал. Это всего лишь часть ловушки, Тед, кое-кому я сильно мешаю.

Нотт уловил, что я закрылся, и перестал задавать вопросы.

— До каникул будь осторожнее, — не удержался он от напоминания. — Мало ли что ещё тебе могут устроить…

— Не успеют.

Он поверил мне, но сам я был далеко не уверен в этом. Мы с Малфоем планировали начать судебный процесс о махинациях с имуществом жертв