Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918—1920 гг. Впечатления и мысли члена Омского правительства - Георгий Константинович Гинс

посреди года проводить реформу не было возможности, а кроме того, предварительно требовалось изменить систему управления школой, так как министр Сапожников узаконил во времена Сибирского правительства анархию школы, упразднив все местные органы министерства и предоставив школу на произвол педагогических советов и местных самоуправлений.

Уже в декабре министр В.В. Сапожников говорил мне, что он разочаровался в этой системе, и мы стали восстанавливать органы надзора за учебными заведениями и централизовать управление школой в руках министерства.

Общественная поддержка

Так проходила работа правительства зимой 1918/19 года, в то время, когда союзники из Парижа звали нас на соглашение с большевиками. Не так велика была сила на фронте, не вполне благополучно в тылу, тысячи затруднений в деловой работе, но было бодрое и единодушное настроение, сознание правоты, горячее желание и твердая вера, что победа придет.

Власть не была одинока. Против нее выступали крайние течения с открытой враждебностью слева, с глухой – справа, но все умеренное шло за ней против большевиков. В этом все сходились.

Что сказал омский блок по поводу Принцевых островов? Его резолюция гласит:

«Большевики не являются политическою партией в России, а как продукт государственной болезни страны представляют в национальном и международном смысле преступную группу, стремящуюся овладеть аппаратом государственной власти исключительно для планомерного и всестороннего разрушения государственного и хозяйственного бытия русского народа.

Одинаково ненавистные и губительные для всех классов русского народа и прежде всего для пролетариата и крестьянства, именем которых они спекулируют и которых они ввергают в нищету, голод и смерть в условиях ими создаваемой анархии народного хозяйства, большевики в советской России, исчерпав до конца все средства демагогического обмана, ныне держатся исключительно средствами внешнего принуждения и не знающего пределов террора».

Эта справедливая оценка большевизма, искренность осуждения, которая звучит в каждом слове, – вот что было общим, сближающим власть с честной, несвоекорыстной общественностью.

Но дерется на фронте не «общественность», под которой разумеют обычно интеллигенцию, а народ. Власти нужно спокойствие и благожелательность первой и поддержка второго. Поэтому все благословляли адмирала на поездку в действующую армию.

Триумф адмирала

Верховный правитель отбыл на фронт 8 февраля.

Генерал Нокс направил вслед ему следующую телеграмму: «Выражаю Вам, адмирал, полную надежду в счастливой успешной поездке на фронт. Глубоко уверен, что Ваше пребывание там ободрит и вольет новую энергию в сердца лучших людей Сибири, которые дерутся не только за Россию, но и за весь цивилизованный мир против ужасного большевистского кошмара. Желаю еще раз передать Вам и Вашему правительству все мое и каждого знающего Россию англичанина сочувствие в славной борьбе спасения горячо любимой родины и мою твердую веру, что Вашими усилиями в честном и прямолинейном управлении, пренебрегая атаманством справа и большевизмом слева, Вы доведете эту трудную задачу до успешного конца и спасете Россию от анархии. Генерал Нокс».

Эта телеграмма очень обидела атаманов, и Семенов не преминул протестовать. А между тем телеграмма отличалась редкой теплотой и искренностью чувств в отношении к непризнанному Верховному правителю, что было особенно дорого в то время, когда еще не решен был вопрос о Принцевых островах.

Тем временем адмирал стремился на передовые позиции, туда, где серый солдат творил великое национальное дело. Он стремился увидеть этого солдата, влить в него бодрость, обласкать. Сухо и холодно относилось сибирское общество к героям фронта, и там, где лилась кровь, повеяло духом сомнения: для кого боремся?

И вот прибыл адмирал.

Вот он в Троицке, у оренбургских казаков. Четкими и твердыми словами он характеризует задачи борьбы и уезжает, бурно приветствуемый кругом, обещая удовлетворить все справедливые пожелания войск.

Через несколько дней он в бронированном поезде отъезжает от Златоуста к самым передовым позициям. В одной версте от сторожевых охранений он обходит по снежным тропинкам боевые части, заходит в перевязочную летучку, раздает в землянке награды.

Солдаты видят Верховного правителя рядом с ними, на расстоянии выстрела, и они остаются очарованными, согретыми и преданными. Воодушевленные приездом своего вождя, они идут в атаку, берут несколько деревень, отбивают орудия, пулеметы.

Адмирал едет дальше, на Северный фронт.

В Перми он идет на пушечный завод. Беседует с рабочими, обнаруживает не поверхностное, а основательное знакомство с жизнью завода, с его техникой.

Рабочие видят в Верховном правителе не барина, а человека труда, и они проникаются глубокою верой, что Верховный правитель желает им добра, ведет их к честной жизни. Пермские рабочие не изменили правительству до конца.

Опять адмирал едет на передовые позиции. Едет так далеко, что о нем начинают беспокоиться, просят остановиться, наконец, говорят, что путь испорчен и поезд не может идти. Тогда он требует лошадей и проезжает все-таки дальше, осматривая позиции.

Несколько раз деревня, где находился Верховный правитель, обстреливалась красными. Мужество главнокомандующего окрыляло солдат.

Повсюду, где проезжал Верховный правитель, ему подносили хлеб-соль и адреса, засыпанные подписями. Подносили рабочие, крестьяне, купцы, духовенство. Все выражали восторг по поводу избавления от страшного ига и в самых искренних и теплых выражениях благодарили за спасение.

Делегация крестьян прифронтовой полосы за чашкой чая в вагоне-столовой адмирала рассказывала об отвратительных насилиях, которые чинили над ними коммунисты.

Произносил большие речи и сам Верховный правитель. Встречаясь лицом к лицу с деятелями общественности, земскими и городскими представителями, он разъяснял им программу и цели правительства. Три мысли ярко выражены в этих речах: непримиримая борьба с большевиками, единение с обществом, земля – крестьянам.

«Не первый раз за мою поездку, – сказал Верховный правитель на торжественном заседании Екатеринбургской думы, – мне приходится встречаться с представителями земств, городов и общественности, и я с глубоким удовлетворением должен установить отсутствие разногласия взглядов моих и правительства, которое я возглавляю, с пожеланиями, которые я слышал до сих пор от местных людей. Я должен отметить глубокое значение этого факта, ибо безвозвратно прошло то время, когда власть могла себя противопоставить общественности как силе ей чуждой и даже враждебной. Новая свободная Россия должна строиться на фундаменте единения власти и общественности.

Население ждет от власти ответа по вопросу о задачах власти, и ему открыто об этом следует сказать. Борьба, не допускающая никаких колебаний, никаких соглашений, – вот первая задача и цель правительства, которое я возглавляю. Вторая задача – установление законности и порядка в стране. Большевизм слева, как отрицание морали и долга перед родиной и общественной дисциплины, большевизм справа, базирующийся на монархических принципах, но, в сущности, имеющий с монархизмом столько же общего, сколько большевизм слева имеет общего с демократизмом, и подрывающий государственные основы страны, еще много времени после этого потребуют упорной борьбы с собой. Я не мыслю