Элвис Пресли. Безрассудная любовь - Питер Гуральник

дом, или рабочих, которые занимались установкой мощной системы кондиционирования, которая позволяла поддерживать в помещении прохладу холодильной камеры, как предпочитал Элвис, чем с элитой киноиндустрии, жившей вокруг него.

В сущности, он испытывал большую отчужденность от Голливуда, чем когда — либо, когда стоически переносил съемки картины, которую, похоже, никто не хотел снимать, и оказывался перед неизбежным выводом о том, что, после всех этих лет, для этих людей он был всего лишь объектом насмешек. Большую часть времени он просто следовал по течению; он уже давно понял, что главное — установить ориентиры, а затем пытаться получать удовольствие, которое выпадает на пути. Но даже удовольствие уже было не то. Он устал от всей возни вокруг него, признался он Дейе Мата в одно из своих по — прежнему частых посещений Парка самореализации на горе Вашингтон. Он устал от всех склок, которые все больше раздирали его жизнь. 30 августа из RCA ему прислали телеграмму, сообщавшую о пролонгации опциона, который до этого не планировалось использовать еще на полтора года («Ввиду нашей уверенности в вас, мы решили не ждать 1968 года, — среди прочего говорилось в ней. — Ваша самоотдача и преданность за последние одиннадцать лет заслуживают самого искреннего уважения»). Он предполагал, что это хорошо, — это была, как указал Полковник, своего рода страховка, — но столь же хорошо, как и все остальные, понимал, что его пластинки по — прежнему расходились не так, как должны были бы («Love Letters» с майской сессии не поднялась выше пятнадцатой строки в чартах, а объемы ее продаж не составили и полмиллиона копий), его картины не пользовались большим успехом, и хотя старик продолжал источать оптимизм, можно было заметить, что даже он начинал недоумевать.

Все это, казалось, только усиливало трения внутри группы. Каждый был охвачен ревностью, а усиливающаяся роль Присциллы на Рокка и в новом доме в Палм — Спрингс только раздувала ее. Марти в особенности негодовал по поводу того, что только Джо и Джоанн из группы включались в палм — спрингсские планы по выходным и что две пары, казалось, все больше и больше общались тесной компанией, даже время от времени обедали по выходным вместе с Полковником и миссис Паркер. Марти и Джо едва говорили друг с другом в этот период, Ред и Сонни отдалились, Алан уехал домой, чтобы побыть с отцом, который был серьезно болен, а Марти и Присцилла все время цапались.

Между тем Полковник развернул массированную кампанию против Ларри; теперь конфронтация наконец вышла наружу, и в тех случаях, где раньше Элвис, возможно, высказался бы в защиту Ларри, теперь он, казалось, не имел ни энергии, ни убежденности для схватки. Как — то раз в Палм — Спрингс Полковник убедил Элвиса сказать Ларри, что отращиваемая им борода вызывает неловкость у Полковника и Хэла Уоллиса. Они видели Ларри в бассейне в отеле «Спа», послушно передал Элвис, и «Полковник сказал, что, когда ты стоял в воде, ты был вылитый Иоанн Креститель».

В другой раз, был убежден Ларри, Полковник пытался подставить его, уговорив общего знакомого, голубого, пригласить Ларри на ужин, а затем затащить его в постель. Включение песни «Yoga Is As Yoga Does», которую Элвис исполнял дуэтом в «Easy Come, Easy Go», было не случайностью, чувствовал Ларри, а скорее намеренным и прямым оскорблением убеждений Элвиса (и Ларри), — но Элвис никак не среагировал и записал ее. Только после того как была снята сцена, в которую включили песню, наконец последовала реакция Элвиса. По свидетельству Ларри, Элвис «ворвался с криком в свой трейлер: «Это сукин сын! Он знает, он это сделал! Он сказал этим чертовым авторам, что делать, и он заставляет меня делать это».

Последнее оскорбление, по словам Ларри, последовало тогда, когда Полковник пригласил Ларри и его семью впервые посетить его дом в Палм — Спрингс. Там он развлекал Ларри и его жену Стиви, угощал мороженым их детей и, по мнению Ларри, умело (хотя это и было довольно неожиданно для всех) разыгрывал дружелюбие. Вернувшись в Лос — Анджелес, однако, «я увидел, что задняя дверь дома открыта… Два больших мусорных бака были перевернуты, а весь дом был загажен мусором, человеческой мочой и фекалиями. Сначала мне показалось, что к нам проник вор. Но когда я огляделся, я увидел, что все ценные вещи были на месте. Исчезли только катушечная кассета с несколькими пленками, которые записала для меня сестра Дейя Мата, мои файлы с отпечатками ладоней, нумерологическими и астрологическими диаграммами Элвиса и других друзей». Помимо того, была унесена вся одежда Ларри, за исключением его нижнего белья. Хотя, конечно, могли быть и другие объяснения, Ларри неизбежно пришел к одному заключению. Когда он поделился им с Элвисом, «наши глаза встретились, и он отвел взгляд… Вертя головой из стороны в сторону, он несколько раз повторил: «Черт! Черт!» Затем он посмотрел мне прямо в глаза, что было его способом сказать мне то, что он не мог передать словами. Спустя мгновение он сказал: «Лоуренс, это опасный мир, будь он проклят…»

Действительно ли он поверил в то, что Полковник организовал такое гнусное нападение (кажется столь же маловероятным, чтобы Элвис буквально поверил в это, как и то, что Полковник — со своей щепетильностью в отношении законности и своей почти навязчивой потребностью во всех своих делах расставлять все точки над «i» — подставил бы себя таким образом), но у него были свои причины для недоверия к своему менеджеру. Он устал быть заложником мелочной политики бизнеса и был сердит на Полковника за то, что тот не защищал его лучше: в контрактах не было прописано ничего такого, что позволяло бы студии или звукозаписывающей компании требовать причитающееся им. Дни вяло тянулись, и когда он понял, что Уоллис не собирается отпускать его в ближайшее время, он стал впадать во все более мрачное настроение, и, даже получив приглашение старика провести День благодарения вместе с ним и миссис Паркер в пустыне, он внутренне кипел от негодования. Это была не та жизнь, к которой он стремился.

Полковник, со своей стороны, держал свои мысли по большей части при себе, не считая тех редких моментов, когда он мог немного расслабиться в обществе близкого товарища по бизнесу, на чье умение хранить секреты он мог положиться. У них есть проблемы, признался он Роджеру Дэвису, сорокатрехлетнему юристу агентства «Уильям Моррис», в ведение которого переходила все большая часть бизнеса Элвиса, по мере того как некоторые более пожилые агенты уходили