Государство и право. Как развивалась наша страна с IX до XX века - Павел Владимирович Крашенинников

собраний, участвовал в земских и городских съездах, а также в деятельности Союза земцев-конституционалистов. В 1904 году он выступил в Московском совете присяжных поверенных с речью в поддержку созыва народных представителей.

Сергей Андреевич Муромцев – один из основателей Конституционно-демократической партии (партии кадетов). В октябре 1905 года он стал членом ее ЦК, участвовал в составлении многих программ и политических заявлений партии в 1905–1906 годах.

В 1906 году Муромцев был избран депутатом первой Государственной думы от Москвы. На первом ее заседании он был избран председателем[1016] и тогда-то и произнес свою знаменитую речь, процитированную выше. В тот короткий период работы Думы первого созыва Сергей Андреевич последовательно выступал за проведение реформ, за уважение к представительному органу власти.

По воспоминаниям историка Александра Александровича Кизеветтера[1017], строгий, суровый, торжественный, стоял он на своем месте и вел заседание твердо, в полном сознании правоты своих действий.

Но несмотря на его суровость, все члены первой Думы не только слушались, но и сердечно любили его. Они все чувствовали, что Муромцеву Дума была дорога, потому что ему дорога была Родина, для блага которой он и пошел в этот выборный орган.

Муромцев старался пресекать взаимные оскорбления депутатов или их резкие выпады против членов правительства: «Резкие мысли всегда допустимы, но приличный образ выражения есть необходимое условие достоинства народного представительства». Сказано как будто сегодня. И не только в связи с деятельностью парламента.

А. А. Кизеветтер, ученик В. О. Ключевского и депутат второй Государственной думы, вспоминал: «Идет шумное заседание. Гремят страстные речи. Кипят споры. Все воодушевлены и взволнованы. Сергей Андреевич всегда в центре таких одушевленных собраний, ибо его душа всегда на стороне порывов к лучшему будущему и против застоя и косности. Но он спокоен и сосредоточен среди общего возбуждения. Наконец в результате долгих бурных прений настает момент подведения итогов тому, что может быть оформлено как положительный, твердый осадок от только что пронесшейся бури. Все уже изнеможены. Многие не могут никак прийти к взаимному соглашению из-за различных спорных пунктов. И начинает казаться, что вот-вот развалится все дело. Тогда выступает Сергей Андреевич. Пока кипели споры, он сосредоточенно взвесил все возможности. Среди общей изнуренности он чувствует себя в полном самообладании для того, чтобы твердой рукой наметить путь к определенному результату и закрепить этот результат в ясных, точных, не оставляющих места ни для каких сомнений выражениях»[1018].

Как известно, первая Дума проработала 72 дня. После роспуска Государственной думы Сергей Андреевич вместе с большинством ее членов отправился в Выборг и там председательствовал на совещаниях, результатом которых стало опубликование 10 июля 1906 года известного Выборгского воззвания («Народу от народных представителей») – обращения группы депутатов первой Государственной думы (кадетов, трудовиков и социал-демократов – всего более 200 депутатов), принятого в ответ на роспуск Думы. Участвовавший в подготовке и подписании Воззвания М. М. Винавер обращал внимание на то, что «фразы „Заседание Государственной думы продолжается“, по поводу которой столько было потом шума, он (т. е. С. А. Муромцев. – Прим. авт.) не произнес. Она и не вязалась бы с обстановкой, была бы слишком вычурно-торжественна для той сосредоточенной простоты, которая царила во всем»[1019].

Вместе с другими Муромцев был привлечен к суду и приговорен к трехмесячному тюремному заключению.

Заключение Муромцев отбывал в Москве, в знаменитой и ныне уже несуществующей «Таганке», в одиночной камере. Один раз в день прогулка и раз в неделю свидание.

Тем не менее Сергей Андреевич написал за это время несколько брошюр о религии, путешествиях и, конечно же, по юриспруденции.

Судимость сделала невозможным его участие в выборах в Государственную думу последующих созывов. Поэтому Муромцев был вынужден вторично устраниться от политической деятельности. После перерыва он в 1907 году вернулся в Московский университет, а с 1908 года также преподавал в Коммерческом институте и Народном университете Шанявского. Но для всех, кто знал его или слышал о нем, он навсегда остался председателем, лидером тех, кто видел Россию правовым, демократическим государством.

Скончался Сергей Андреевич во сне от сердечного приступа 4 октября 1910 года в гостинице «Националь» в Москве и был похоронен на московском Новом Донском кладбище. На надгробии установлен памятник работы скульптора Паоло Трубецкого.

Похороны Муромцева превратились в демонстрацию, в которой приняли участие тысячи людей, бывших сторонниками реформ и находившихся в оппозиции к власти. Газета «Русские ведомости» писала, что Муромцев «при жизни для всех русских, для всех европейцев стал исторической личностью, потому что с его именем начинается русская конституционная история». Вот так, ни больше ни меньше, «конституционная история». Можно вспомнить слова Сергея Андреевича Муромцева, юриста, социолога и политика: «Мы близки к веку свободы и демократии. В этом состоянии общественности… каждый сам призван стоять на страже свободы и равенства, ибо нет той силы, которая могла бы создать их для человека, когда сознание их ему самому чуждо»[1020].

После кончины Сергея Андреевича Московская городская дума учредила премию и стипендию его имени на юридическом факультете Московского университета, а также постановила повесить его портрет (как многолетнего гласного) в своем зале заседаний. 27 апреля 2015 года, в День российского парламентаризма, в Таврическом дворце г. Санкт-Петербурга председатель Совета Федерации В. И. Матвиенко, председатель Государственной Думы С. Е. Нарышкин, ректор Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова В. А. Садовничий и автор этих строк участвовали в открытии памятника-бюста С. А. Муромцеву работы скульптора А. В. Тыртышникова.

3. Габриэль Феликсович Шершеневич

В советское время мало кто, кроме старшего поколения, знал об этом замечательном цивилисте, теоретике права и политике – Габриэле Феликсовиче Шершеневиче (1863–1912). Провал в правовой памяти постепенно ликвидируется с начала 90-х годов ХХ столетия, и сегодня Шершеневич – один из самых цитируемых правоведов. В обоснование своей позиции юристы и даже политики нередко приводят высказывания Габриэля Феликсовича. Более того, автору этих строк приходилось неоднократно слышать о Шершеневиче как о «современном отечественном юристе».

Родился Шершеневич 1 января 1863 года в польской дворянской семье и был крещен как Габриэль-Иосиф-Губерт в костеле села Антоновка Чигиринского уезда Киевской губернии. Отец Феликс Григорьевич был военным, а мать Зефирина Викентьевна (девичья фамилия Бурхат) выросла в семье помещика[1021]. Габриэль был самым младшим из пятерых сыновей.

В 60-е годы XIX века семья Шершеневичей переехала в Казань, где Габриэль в 1881 году окончил Вторую Казанскую гимназию и поступил в университет.

Учеником он был прилежным, с увлечением занимался античной историей и римским правом, а также тщательно изучал ту часть гражданского права, которую сегодня принято называть корпоративным правом.

Тема его