Национальная идея России - Валерий Александрович Тишков

роста, а малочисленный народ обречен на исчезновение. Высокий уровень производительных сил, несомненно, позволит ассимилировать народ с менее развитой экономической культурой. Другими словами, он называл этот процесс оцивилизовыванием. Что касается этнического слияния, то оно возможно в случае, если отсутствует подавление одного народа другим, достигнуто политическое и экономическое равноправие, осуществляется равномерное развитие. Подобную точку зрения поддерживает известный китайский социолог и этнолог, председатель Китайского исследовательского общества теории нации Чжан Лу.

Сказать в итоге, что китайский опыт нациестроительства целиком успешен, было бы преувеличением. После образования КНР в стране был установлен жесткий коммунистический режим, который сопровождался идеологическим прессингом и репрессиями, в том числе против меньшинств и сепаратистских регионов. Особенно это проявилось в отношении двух больших регионов: буддийского Тибета и мусульманского Синьцзяна. В 1950 г. Тибет силовым путем был присоединен к Китайской Народной Республике и получил статус автономного района. Духовный лидер буддистов Далай-лама XIV оставался главой района до 1959 г., когда произошло вооруженное восстание местных жителей, которое было подавлено китайской армией. Китайское правительство начало проводить жесткую политику интеграции тибетцев, закрывать и разрушать религиозные центры, которыми являлись мужские и женские монастыри и храмы. Далай-лама XIV эмигрировал в Индию, где появилось тибетское правительство в изгнании. С тех пор ситуация в Тибете оставалась долгие годы напряженной, а в мире возникло движение солидарности в поддержку самоопределения Тибета и с осуждением действий Китая как культурного геноцида. Власти КНР, в свою очередь, обвинили лидера тибетских буддистов в организации беспорядков. Следует отметить, что Далай-лама выступает не за независимость Тибета, а за широкую автономию в рамках КНР. Его политика «срединного» пути и ненасильственного решения проблемы предполагает нахождение компромиссного варианта решения тибетского вопроса. Похоже, что в последние годы экономические успехи и политика общекитайской интеграции дают свои результаты.

Глава 5

Британскость и английскость в национальном проекте

Причиной выбора Великобритании как еще одного сравнительного примера стали следующие соображения автора. Первое – это наличие явных параллелей между двумя нашими странами по части вариантов национализма и идеи нации. Важное обстоятельство заключается в имперском прошлом двух стран – Великобритании и России, переживших в ХХ веке распад и глубокие трансформации с образованием диаспоральных сообществ и миграционных движений. Второе соображение – это выполненные в последние годы российскими учеными исследования на эту тему, которые были опубликованы в том числе и в коллективных трудах под моей редакцией[72]. Было бы грех не использовать материал и аргументы научных соратников, хотя это не означает единомыслие в оценках.

Соединенное Королевство Англии, Шотландии и Северной Ирландии (Великобритания) – одно из старейших государств мира и крупнейшая европейская нация-государство с очень сложным составом населения и своеобразным государственно-политическим устройством. Еще более сложными представляются процессы в этнокультурной сфере, идентификационные характеристики жителей этой страны. Эти стороны общественной жизни настолько динамичны, что порою даже трудно проследить за их динамикой. Естественно, многое зависит от элитных предписаний, предпочтений и действий элит, геополитического контекста. Но в рассматриваемом случае есть многое и от исторической предопределенности, традиций и ценностей, в которых отражается многовековой опыт этой некогда «великой морской державы», крупнейшей в мире колониальной империи, стране – первичном носителе языка, на котором говорит больше всего в мире людей. Даже после выхода страны из Европейского Союза парламент и бюрократия ЕС продолжают говорить на английском языке. Оказали на ситуацию в постимперской Великобритании конца XX в. и начала XXI в. миграционные процессы и политика мультикультурализма, которым в ответ обозначился консервативный поворот в пользу культур большинства и т. н. традиционных ценностей и образа жизни.

В центре всего этого оказались дебаты о национальной идентичности, поиски нового образа гражданской нации и отношения бывшей «титульной нации» англичан и других локальных наций страны к общебританскому национальному проекту. Вот как характеризует эту историческую ситуацию М. А. Липкин: «Начиная с 1990 г. во многих культурных исследованиях на Британских островах произошел всплеск интереса к изучению британской культуры с акцентом на изучение исторической эволюции термина британский (British) и его идеологический подтекст. В общественно-политической лексике страны вместо термина инглишнес (Englishness) в последнее время все чаще вводится понятие бритишнес (Britishness)… Очевидно, что в условиях роста сепаратистских тенденций не только в Северной Ирландии, но также в Шотландии и Уэльсе употребление понятия Англия и англичане стало сужать географические рамки страны до нескольких десятков графств в центральной и юго-восточной части острова Великобритания. Между тем, подобно возрождению термина россияне в современной России (граждане многонациональной страны, не обязательно русские), употребление терминов Британия и британцы (по крайней мере в политической риторике) означало обращение к Соединенному Королевству Великобритании и Северной Ирландии в целом и ко всем его гражданам, независимо от их этнической принадлежности… На официальном уровне в последнее десятилетие слова Англия, английский заменяются на Британия и британский, а употребление старых терминов считается дурным тоном»[73]. Эти слова историка относятся к 2007 г., но последние полтора десятка лет добавили драматизма и усложнили ситуацию.

Британскость против английскости?

Сначала рассмотрим, как обстоит дело в Великобритании, где британская нация или британцы, казалось бы, являются доминирующими концептами гражданской нации. Известно, что страна делится на ряд регионов с собственной давней историей и явными культурными различиями. За последние десятилетия в стране очень выросло население иммигрантского происхождения, т. е. это – британцы или их родители, которые родились за пределами Великобритании. Как и во многих государствах мира, включая Россию, регионально-этническая идентичность здесь конкурирует со страновой, общегражданской идентичностью. Причем не только среди исторических меньшинств и групп иммигрантского происхождения, но и среди «ядерного» большинства, т. е. среди собственно англичан. Английскость издавна, а в последние годы особенно, больше всего конкурирует с британскостью, ибо культурно-историческая дистанция здесь незначительна, и оба понятия воспринимаются и используются как синонимы.

Здесь такая же ситуация множественной и не взаимоисключающей идентичности, которая характерна прежде всего для регионов Шотландии, Северной Ирландии и Уэльса. Так, например, Шотландская социологическая служба в 1979 г. установила, что 95 % жителей Шотландии считают себя «шотландцами» в разной степени значимости этой идентификации (первичная, вторичная или второстепенная по сравнению с другими) и 80 % считают себя также «британцами» в разной степени. Если же вопрос ставится как единичный выбор между шотладскостью и британскостью, то 57 % идентифицировали себя как шотландцы и 39 % – как британцы. С тех пор британскость среди жителей этой части страны пошла на убыль: в 2000 г. при единичном варианте выбора уже 80 % назвали себя «только шотландцами» и 13 % – «только британцами», но все равно 60 % продолжали считать себя также и британцами в разных сочетаниях с другими идентичностями. Но спустя полтора десятилетия опрос