Национальная идея России - Валерий Александрович Тишков

китайской нации нельзя считать закончившимся. Велики различия не только между северянами и южанами, но по существу между жителями всех других исконно китайских провинций, которые ведут свое происхождение от когда-то самостоятельных царств. Особенности исторических традиций, производственных навыков и уклада жизни населения, значительные языковые расхождения и даже отличия антропологических признаков – все это дает основание рассматривать коренных жителей той или иной провинции как особые этнические образования в пределах ханьской нации-суперэтнос-цивилизации, своего рода субнации»[57].

Данные рассуждения – пример понимания нации как переплавленной в гомогенное единство культурной целостности. Это образец мышления в парадигме этнос-цивилизация – этих двух недоказанных и неясных ипостасей по признанию самих же авторов цитируемого труда. Последние пишут: «Как нет сомнения в том, что существует такое понятие, как цивилизация, так же точно существует понятие этнос. Однако четкому определению эти понятия поддаются с огромным трудом. В самом деле, определений того, что такое цивилизация, как утверждают историки-„цивилизационисты“, насчитывается якобы порядка 240. Определений этноса, очевидно, значительно меньше… Как бы то ни было, можно насчитать несколько и даже десятки определений того, что такое этнос. Таким образом, следует констатировать неопределенность в вопросе о самом понятии этнос, так же как в понятии „цивилизация“. Проблема этноса, по всей видимости, менее сложна, чем проблема цивилизации, хотя тесно с ней увязана: без этносов нет цивилизации, что является очевидным»[58]. Я уже писал о «метастазах теории этноса» в ряде отечественной медиевистики, психологии, философии[59]. Теперь можно к этому добавить и российское востоковедение.

Итак, изначально в рамках национальной идеи присутствует точка зрения о культурной самодостаточности и сосредоточенности Китая не просто как нации, но цивилизации, хотя в самом Китае это понятие никогда не используется. По заветам Конфуция Китай продолжает считать себя Поднебесной или Срединной империей. Таковым, кстати, довольно часто считают его и внешние акторы, включая российские СМИ. Посредством своей самопрезентации китайская нация утверждает мысль о национальном превосходстве и одновременно о преодолении исторической травмы, когда Китай был полуколонией западных государств. Для национального самосознания китайцев большое значение имеет память о прошлых несправедливостях: об «опиумных войнах», о «боксерском восстании», о разрушенной европейцами резиденции цинских императоров, которую власти сознательно не восстанавливали, сохраняя как свидетельство культурной ксенофобии Запада. По мнению известного китаиста В. Гельбраса, стратегия развития Китая подспудно мотивируется идеей «отмщения за почти 100-летнее унижение со стороны империалистических государств, в том числе России»[60].

Национальная идея Китая сочетает в себе компоненты самодостаточности и превосходства с компонентами внешней экспансии. При Мао Цзэдуне этот компонент был представлен в концепте «бумажного тигра», который КНР одолеет, будучи державой с численно людским превосходством над противниками «Бумажных тигров» представлялись США и СССР, чья ядерная мощь, по мнению китайского руководства, преувеличивалась. Эта идеологема обладала мобилизующим воздействием, вселяла в сознание китайцев чувство уверенности в способности противостоять любому сопернику. В современном Китае идея внешней экспансии представлена больше в виде экономического наступления, «нового великого похода» для завоевания КНР ведущего положения в мировой экономике.

В современном Китае принята доктрина социализма с национальной китайской спецификой. Идея специфичности социалистической модели получила обоснование еще в трудах Мао Цзэдуна, но маоистская «культурная революция» была разрывом с национальными традициями страны. Конфуцианские и даосские культурные традиции подлежали искоренению, многие памятники разрушались. Сегодня в КНР главный лозунг – не построение коммунистического общества, а «великое возрождение нации Китая». В марте 2013 г. Генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин еще раз обратился к идее «великой китайской мечты» и изложил видение этого, перечислив три главных компонента: сильное и богатое государство (гоцзя фуцян), национальное возрождение (миньцзу чжэнсин), народное счастье (жэньминь синфу). Он объяснил обращение к «китайской мечте» желанием «всколыхнуть дух всей нации», «собрать воедино силы всей страны». Как писал этот руководитель: «Цель нашей предстоящей борьбы такова: к 2020 г. ВВП и среднедушевые доходы городского и сельского населения должны удвоиться на основе показателя 2010 г.; должно быть всесторонне построено средне зажиточное общество. К середине нынешнего века мы должны превратить страну в богатое, могучее, демократическое, цивилизованное, гармоничное социалистическое государство и осуществить китайскую мечту о великом возрождении китайской нации»[61].

Главным в этом было сделать открытую модель экономики в рамках социализма с китайской спецификой. По мере проведения экономической модернизации в Китае утверждались политические и культурные характеристики обновленной национальной идентичности. Эта новизна заключалась в том, что представления об исключительности и превосходстве китайской нации отныне опирались не только на духовную культуру, но и на лидерство в технологиях и экономике в целом. «Великое возрождение китайской нации» предполагало сплочение общества с опорой на развитие «китайского духа» в сочетании с широкой исторической трактовкой «китайского пути». Это предполагало унаследование традиционной культуры, китайской системы ценностных воззрений. Многие китайские эксперты трактуют «мечту» как концентрированное выражение духа китайской культуры и наследия традиционной мысли. Стремление отыскать корни «китайской мечты» в традиции стимулирует попытки рассмотрения и древних китайских мифологем (гармония, забота о народе, моральное совершенствование и т. д.).

Символы китайской нации: Великая Китайская стена и Шанхай

Свои акценты в трактовке культурного наследия и специфики Китая Си Цзиньпин обозначил в четырех тезисах. Во-первых, у каждой страны и у каждой нации разные исторические традиции, культурное наследие, базовая национальная специфика, поэтому путь развития обязательно обладает спецификой. Во-вторых, китайская культура вобрала в себя глубокие духовные поиски китайской нации – это неустанное порождение жизни (шэн шэн бу си) китайской нации, развитие ее широкого добросердечия (фэнхоу цышань). В-третьих, китайская традиционная культура является выдающимся преимуществом китайской нации, самой основательной «мягкой силой». В-четвертых, социализм с китайской спецификой укоренен в плодородной почве китайской культуры, отражает желания китайского народа, соответствует требованиям Китая и эпохи развития и прогресса, обладает глубокими историческими истоками и реальной основой[62]. Таким образом, традиционная китайская культура более не является антитезой современного пути страны – напротив, она выступает источником его исторической легитимности.

Что можно сказать по поводу изложенного материала и мнений ученых коллег? Как понимать и трактовать современный Китай: как нацию-государство или как цивилизацию? Последний, в основе своей натурфилософский, подход т. н. «цивилизационистов», написавших целый том по этому поводу, вдруг обнаруживает диссидентов в их собственных рядах. Один из авторов, призывая «быть проще и точнее», пишет: «Нужно ли нам слово „цивилизация“ для объяснения причин китайского подъема? Не уверены. Как мы попытались показать, подъем этого мега-государства базировался на универсальных и в том числе методических основаниях, хорошо известных всякому человеку, родившемуся в СССР или КНР. Это исторический материализм, дополненный практическим ленинизмом Дэн Сяопина.