Упадок и подъем демократии. Глобальная история от античности до наших дней - Дэвид Стасавидж

1959 году Липсет исследовал различные показатели развития: доход на душу населения, количество человек на один автомобиль и на одного врача, а также количество радиоприемников, телефонов и газет. Данные Липсета свидетельствовали о том, что странам, имеющим низкие показатели по этим параметрам, сложнее поддерживать стабильную демократию. С тех пор как он написал эту книгу, вокруг этого вывода было много споров. Одни считают, что развитие действительно вызывает демократию. 34 Другие утверждают, что демократия и развитие обусловлены другими факторами. 35

Проблема с гипотезой экономического развития заключается в том, что если мы рассматриваем возникновение демократии в Европе как очень долгий процесс, растянувшийся до средневековой эпохи и даже раньше, то нам нужно помнить, что в эти ранние века Европа не была более развитой, чем остальной мир, - более того, зачастую все было наоборот. Даже когда перешли к современной демократии, многие европейские страны были довольно бедными по нашим сегодняшним меркам. К моменту появления Третьей французской республики в 1870 году Франция имела тот же уровень ВВП на душу населения, что и Танзания сегодня.

Аналогичные выводы мы получаем, когда меняем соотношение и спрашиваем, как демократия влияет на экономическое развитие. Стандартный аргумент заключается в том, что демократия будет более благоприятна для экономического роста, поскольку в демократическом обществе люди будут чувствовать, что их собственность находится в большей безопасности. Я подробно остановлюсь на этом вопросе в главе 8. Факты показывают, что, сравнивая раннюю демократию и автократию, мы видим, что у каждой из этих систем были сильные и слабые стороны, когда речь шла об экономическом развитии. Именно потому, что ранний демократический режим был режимом децентрализованной власти, риск того, что центральный правитель попирает права собственности, был невелик. Однако децентрализованная власть может также привести к возникновению барьеров на пути новых участников рынка, и поэтому ранняя демократия может стать тормозом для инноваций. Примером тому может служить Голландская республика. Когда мы смотрим на автократии, то видим обратную картину: в Китае и на Ближнем Востоке они помогли создать очень широкий рынок, по которому могли распространяться идеи и инновации, но ахиллесовой пятой автократии была нестабильность. При централизованной власти и бюрократическом государстве существовал риск того, что правители могли внезапно изменить политику в нежелательном направлении.

Оптимистичный взгляд на современную демократию заключается в том, что она обладает всеми преимуществами ранней демократии для роста без ее недостатков. Лидеры будут полезно ограничены, но есть большой национальный рынок с меньшим количеством барьеров для входа. В главе 9 я проведу сравнение между Соединенным Королевством и Голландской Республикой, чтобы показать, как можно привести этот аргумент. Но если это сравнение заставляет нас с оптимизмом смотреть на современную демократию, то история Соединенных Штатов может дать нам повод задуматься. Будучи первой настоящей современной демократией, Соединенные Штаты имели интегрированный национальный рынок, но даже в этом случае то и дело возникали барьеры для входа на рынок, обусловленные монопольной властью. Речь идет как о рубеже двадцатого века, так и о рубеже двадцать первого. 36

Будущее демократии

Ранняя демократия существовала на протяжении тысяч лет в самых разных человеческих обществах: это был очень надежный институт. Одним из главных мотивов, побудивших меня рассказать эту историю, была попытка представить современную демократию в новом свете. В сравнительном плане современная демократия просуществовала совсем недолго. Мы должны рассматривать ее как продолжающийся эксперимент и, возможно, даже удивляться тому, что современная демократия вообще выжила. На протяжении всей истории человечества общества либо управлялись автократически кем-то, кто распоряжался государственной бюрократией, либо имели нечто, напоминающее раннюю демократию, где государство отсутствовало, власть была децентрализована, а общий размер общества, скорее всего, был небольшим. Идея о том, что в таком большом государстве, как тринадцать американских колоний, можно поддерживать демократию в сочетании с центральным государством, была беспрецедентной. Мы можем использовать уроки истории, чтобы сделать три вывода о будущем демократии.

Новые демократии

Первый вывод касается множества новых демократий, появившихся после 1989 года. Сегодня во всем мире существует множество обоснованных опасений по поводу ослабления демократии или "отката", и в новостях мы видим один за другим примеры стран, скатывающихся к автократии. Политологи даже придумали совершенно новую категорию для стран, которые больше не считаются демократическими, но все еще проводят выборы - они называют эти случаи конкурентным авторитаризмом. 37

Чтобы лучше понять происходящее, нам следует сделать шаг назад. Вместо того чтобы сосредоточиться на событиях последних нескольких лет, посмотрите на сегодняшний день с точки зрения 1988 года - года, предшествовавшего падению Берлинской стены. Если бы вы были вооружены лучшими политологическими исследованиями того времени и кто-нибудь спросил вас, какова вероятность того, что такая страна, как Гана, через тридцать лет станет динамично развивающейся демократией, вы бы ответили, что это маловероятно. Гана была слишком бедна и слишком этнически разделена, чтобы выжить в качестве демократии.

Почему же предсказания 1988 года оказались столь ошибочными? Неожиданное падение Берлинской стены было бы одной из главных причин, но недавнюю волну демократизации нельзя приписывать только исчезновению соперничества сверхдержав. Более глубокий урок, который преподносит история, заключается в том, что при определенных условиях, а они вряд ли редки, демократическое правление - это то, что естественно для человека. Многие из обществ, перешедших к демократии после 1989 года, практиковали ранние формы демократии задолго до того, как столкнулись с европейцами. Технология современной демократии, с выборами и партиями, является чем-то новым, но основной принцип демократии - то, что народ должен иметь власть - не является таковым.

Есть еще один потенциальный урок, который можно извлечь из опыта недавно демократизировавшихся стран: как ранняя демократия существовала вместо государства, так и демократизация после 1989 года с большей вероятностью выживет, если первоначальная власть центрального государства будет слабой. Африканские страны с более слабыми государственными структурами в 1989 году с большей вероятностью станут демократиями сегодня, в то время как на Ближнем Востоке сохранение государственных структур принуждения на протяжении столетий стало препятствием для демократии. 38

И последнее, что мы должны отметить в связи с распространением современной демократии, - это то, что во многих случаях институты подотчетности на выборах были наложены на ранее существовавшие институты ранней демократии. Есть основания полагать, как показала политолог Кейт Болдуин, что даже в этом новом контексте институты ранней демократии могут продолжать обеспечивать важные формы подотчетности. 39

Устойчивость автократии

Второе предсказание, которое некоторые люди сделали относительно демократии в 1989 году, касалось Китая, и оно тоже оказалось не совсем верным. Некоторые задавались вопросом, обязательно ли рыночное экономическое развитие приведет к политической