Пропагандистский дискурс в условиях цифровизации - Коллектив авторов

немалые взносы в кассы социального страхования»[970]. По предоставленным данным, в Германии учатся или работают уже 400 тысяч беженцев, что может свидетельствовать только об успешной интеграции беженцев. Согласно немецким чиновникам, «вопреки мрачным прогнозам, процесс трудоустройства беженцев в ФРГ идет быстрее, чем ожидали»[971].

В другой статье отмечается позитивное отношение немецкого населения к проблеме принятия новых беженцев. Согласно данным проведенного опроса, немцы стали лучше относиться к беженцам. Несмотря на то что население Германии по-прежнему воспринимает критически аспекты массовой миграции, 37 % опрошенных считают, что «страна может и должна принимать больше беженцев, поскольку это ее гуманитарный долг»[972].

На Deutsche Welle* довольно часто отмечаются и проблемы интеграции мигрантов, особенно проблемы чеченской диаспоры. Этот сюжет наиболее политизирован. По утверждениям немецкого СМИ, «чеченцы являются проблемной группой, отличающейся склонностью к насилию и исламизму, агрессивностью и нежеланием интегрироваться»[973]. Deutsche Welle* связывает это с традициями самих чеченцев и устоями чеченского общества. Один из экспертов, процитированных Deutsche Welle*, подчеркивает «бесчинства режима Рамзана Кадырова, репрессии и пытки в чеченских тюрьмах, а также безвыходное положение чеченских беженцев, получивших отказ в предоставлении им убежища»[974]. По словам процитированных правозащитников, именно Россия пользуется негативным имиджем чеченцев в Европе, для того чтобы добиться их экстрадиции: «Для России и Кадырова – это инструмент терроризирования чеченских беженцев во имя решения своих задач на Северном Кавказе»[975].

Конечно же, этими пропагандистскими приемами подчеркивается на самом деле тот факт, что усиленная интеграция необходима для предотвращения ущемления прав человека в странах, откуда уезжают мигранты. Поэтому и отмечаются усилия ФРГ по уменьшению числа депортаций. Таким образом, немецкое государство противопоставляет себе страны, ответственные за миграцию своего собственного населения. Германия, в отличие от них, должна быть портретирована как свободная страна, где соблюдаются права любого человека вне зависимости от его расы или религии, где людям предоставляются все условия для обучения, работы и интеграции.

В ходе нашего анализа были выявлены следующие концептуальные метафоры (табл. 7).

Как мы наблюдаем, большинство метафор на Deutsche Welle* имеют позитивную коннотацию. Тем самым СМИ хочет показать, что Германия – идеальная страна для миграции, которая предоставляет мигрантам все имеющиеся возможности и прилагает все усилия для интеграции мигрантов, хотя она по-прежнему имеет некоторые трудности в адаптации беженцев. Метафоры с отрицательной коннотацией используются для дискредитации политического оппонента и противопоставления с успехами Германии в политическом и социальном планах. Так, Deutsche Welle* делает акцент на «неадекватность» политики Европейского союза по отношению к мигрантам и предлагает в качестве примера немецкий вариант успешной миграционной политики.

Хотя Россия не имеет никакого отношения к большому притоку беженцев в Германию, большинство отрицательных концептуальных метафор связаны почему-то именно с Россией. Их целью, несомненно, является дискредитация российских властей и, в частности, чеченского правления во главе с Рамзаном Кадыровым. Кроме того, Deutsch Welle* пытается объяснить провал интеграции чеченцев тем, что виноваты сами чеченцы и их культура, а ни в коем случае не немецкая политика по отношению к ним, которая не учла культурные особенности и традиции чеченского народа.

Итак, в этой главе мы рассматривали теоретические аспекты международного вещания на зарубежные гражданские общества. Сегодня международное вещание является, безусловно, одним из самых эффективных пропагандистских инструментов, так как дает возможность правительствам охватить бо́льшую часть целевой аудитории с помощью последних коммуникативных технологий, а также изучить реакции аудитории для более успешного взаимодействия с ней. Поскольку международное вещание устанавливает контакт с целевой аудиторией напрямую, этот факт делает государственную пропаганду более эффективной, чем если были бы использованы другие инструменты публичной дипломатии. Поддержка со стороны гражданского общества во многом облегчает политические усилия того или иного государства.

Таблица 7. Концептуальные метафоры по отношению к мигрантскому кризису

В ходе анализа СМИ публичной дипломатии мы увидели, что каждое СМИ выстраивает коммуникацию со своей целевой аудиторией, опираясь на стратегию публичной дипломатии страны. Если международное вещание Франции основывается на объединении франкоговорящих людей вокруг французского языка и культуры, а международное вещание Германии – на демонстрации экономического и гражданского развития немецкого общества, то международное вещание США и России продолжают информационное противостояние, подобное противостоянию времен холодной войны: пропаганда направлена против идеологического оппонента с целью его дискредитации и продвижения собственных политических интересов на мировой арене.

Заключение

Кризис COVID-19 стал катализатором продолжающейся тенденции внедрения новых технологий в пропаганду, приводя не только и не столько к социальной мобилизации, сколько к энтропии, расколу общества, образованию социально-политических кливажей.

Возвращение жесткой силы происходит не только на полях непосредственных столкновений – в коммуникационном пространстве очевиден своеобразный ренессанс этой силы в виде усиления пропагандистского ресурса. Более того, наполнение указанного ресурса цифровыми технологиями, элементами искусственного интеллекта привело к появлению термина «новая пропаганда», под которым исследователи понимают «современную политико-риторическую деятельность, организуемую субъектами политики… и используемую в целях управления поведением масс с помощью символического воздействия на эмоционально-оценочную сферу и картину мира массового адресата»[976]. Под символическим воздействием подразумевается знаковый характер современного политического дискурса как обмена не столько речевыми, языковыми, сколько символическими формами – образами и мифами.

Современная пропаганда в условиях интенсивно развивающегося информационного общества существенно изменила свою конфигурацию. От вертикальной, иерархической структуры, когда субъектом пропаганды была исключительно государственная власть, а ее объектом – граждане, произошел постепенный переход к горизонтальной сетевой форме, где наравне с органами власти полноправными субъектами пропаганды становятся частные общественные (не государственные) организации и полностью независимые, часто неформальные, сетевые сообщества граждан.

Каковы характерные черты «новой пропаганды»? Что отличает ее от классической пропаганды, а что объединяет с ней?

Сама суть пропаганды остается прежней: и традиционная, и цифровая пропаганда используют одни и те же когнитивные заблуждения и социальные стереотипы с целью создания у людей впечатления, что те самостоятельно и без всякого внешнего воздействия пришли к нужным для пропагандистов умозаключениям и оценкам. В этом отношении особое значение имеет склонность людей к социальному консенсусу: основная масса людей являются сознательными или бессознательными конформистами, предпочитающими находиться на стороне большинства и не противоречить ему. С помощью каких именно инструментов (цифровых или офлайн) оформляется и закрепляется этот конформизм, – неважно, а важно, что это согласие «производится».

В то же время пропаганда в цифровой среде имеет ряд серьезных преимуществ перед традиционной:

• как уже отмечалось, важная черта «новой пропаганды» – ее демократизм.