Царь собственной персоной - Роман Баданин

Во-первых, фигура Мовсара Бараева, главаря террористов, захвативших театр. Он оказался в Москве за некоторое время до теракта. Бараев (как утверждало следствие, по поддельным документам) поселился в доме 30/2 по Веерной улице в Москве525. Казалось бы, малозначительная деталь. Но дело в том, что указанный дом — это режимный объект, принадлежащий управделами президента. Квартиры там получали только сотрудники Кремля или высокие чиновники из регионов. Допуск в здание — через два КПП, дежурство на которых ведут сотрудники силовых структур. Пропуск, чтобы попасть в этот дом, надо заказывать заранее, вспомнил в разговоре с авторами Майрбек Вачагаев, бывший советник президента Ичкерии (Чечни), который жил в этом доме в 1999–2000 годах526. Получалось, что Бараев, один из самых разыскиваемых полевых командиров Чечни, просто вселился в квартиру в кремлевском доме, предъявив липовые документы? Это либо заговор, либо немыслимый непрофессионализм силовиков. За это никого не наказали, «висяк».

Во-вторых, всем было очевидно, что переговоры с террористами и осада театрального здания были организованы на непрофессиональном уровне. Сейчас телевизионная хроника тех дней выглядит просто неправдоподобно: один за другим в здание входят и выходят больше 20 совершенно разных и порою вовсе необъяснимых парламентеров — политиков, певцов, журналистов, телевизионщиков и врачей. Мужество и искренность этих людей несомненны, но тем не менее осталось непонятно, какую роль многие из них сыграли в переговорах. Да, скорее всего, никакую. В здание вообще мог зайти почти кто угодно. За неполных три дня осады театра туда без особых проблем прошли и были за это убиты террористами трое совершенно случайных людей. Мужчина, работавший в суде, надел служебную форму и отправился в театр, чтобы предложить себя в заложники вместо гражданских. Террористы расстреляли его еще на подходе к зданию. Он был героем, но страна могла бы обойтись без его жертвы, если бы силовики тщательнее работали на месте теракта. За первой жертвой была и вторая. Молодая женщина жила по соседству с захваченным театром, ей показалось, что она сможет убедить террористов отпустить заложников. Ее тоже расстреляли. Она совершила геройский поступок, в то время как руководство ФСБ показывало себя непрофессиональными трусами. Третьим в театр проник 39-летний крановщик, работавший на одной из московских строек. У этого человека была личная драма: он очень любил своего сына, Романа, который после развода родителей жил с матерью. Тоска по сыну приняла болезненные формы после того, как отец увидел первые телерепортажи из захваченного театра. По какой-то причине мужчина решил, что его сын среди заложников. Недолго думая, отец явился к боевикам, которые убили и его. В материалах дела даже есть редкая видеозапись, на которой герой вбегает в зал с криком: «Роман Геннадьевич!» (это полное имя его сына)527. Его скручивают боевики, выводят, следом раздаются выстрелы. Убитого смельчака потом примут за одного из террористов, его тело — без имени, лишь с порядковым номером — кремируют. Личность погибшего случайно установят лишь спустя семь месяцев. Это одна из иллюстраций качества расследования: до сих пор идут споры о точном числе погибших заложников (в зале, вероятно, могли были неучтенные зрители), а неясность с количеством террористов породила многочисленные слухи — как будто из театра успела сбежать часть злодеев528.

Конечно, случившееся потрясло страну. Несколько депутатов Госдумы даже хотели созвать парламентскую комиссию, но Кремль не позволил. Тогда некоторые из этих депутатов — например, Юрий Щекочихин — стали помогать родным погибших. Это был первый опыт такого рода: семьи жертв, неудовлетворенные расследованием теракта, создали неофициальную комиссию. Они инициировали судебные процессы и вели собственное расследование. Журналист Щекочихин параллельно узнал сенсационную историю: оказалось, по итогам провальной операции Путин секретным указом наградил звездами Героя России (то есть высшими государственными орденами) двух ближайших подчиненных Патрушева — Владимира Проничева (тот самый приятель по Карелии, который руководил штабом операции) и Александра Тихонова (командовал спецназом ФСБ). Еще одна звезда, предположительно, досталась безымянному химику, специалисту по газу, убившему террористов и заложников. В марте 2003 года Щекочихин опубликовал об этом статью529. Мало того, что это было просто вызывающе — награж-дать людей, чьи действия привели к гибели более чем ста человек. Статья Щекочихина была вдвойне унизительной для «конторы», потому что там рассказывалось о распрях внутри ведомства. Боевые офицеры спецназа, спасавшие людей, жаловались журналисту, что награждают не их, а приближенных Патрушева, которые, наоборот, достойны наказания. Это что-то наподобие той пресс-конференции в 1998 году, когда Литвиненко с компанией вынесли склоку внутри «конторы» на публику. Путин тогда, как вы помните, очень по этому поводу гневался. Щекочихин умрет страшной смертью через четыре месяца после выхода своей, наверное, самой важной статьи.

* * *

Новая беда пришла в сентябре 2004 года. Она принесла с собой не только очередной рекорд по числу жертв, но и прежде незнакомый стране оттенок страха — страх за детей. Утром 1 сентября того года боевики, посланные полевым командиром Шамилем Басаевым, захватили и три следующих дня удерживали школу в североосетинском городе Беслане. В заложниках у террористов одновременно находилось свыше 1100 человек, больше, чем где-либо когда-либо в руках каких-либо террористов мира530. Большая часть заложников — это дети, от старшеклассников до самых маленьких, которых на праздничную линейку, посвященную началу учебного года, привели родители. Новости из Беслана с ужасом смотрели не только в России, но и во всем мире. Главным требованием террористов было де-факто признание независимости Чечни, родины Шамиля Басаева. После двух суток очень тяжелых переговоров, в ходе которых удалось вывести из захваченной школы несколько людей (включая матерей с младенцами), случился штурм здания, не то случайный, не то плохо подготовленный, не то тайно спланированный спецслужбами. Вне зависимости от того, какая версия верна, штурм был ужасен с точки зрения последствий: в школе в тот день погибли 334 человека, из которых половина — это дети, остальные — учителя и родители, спасатели и спецназовцы.

И опять мы не будем концентрироваться на деталях того кровавого дня — об этом уже написано множество качественных расследований, и еще больше выйдет после краха Путина. Тем не менее мы расскажем о событиях в Беслане многое, что до сих пор не было известно. Потому что Беслан — это, пожалуй, кульминация нашей книги, высшее проявление худших качеств путинского двора: трусости, жестокости, непрофессионализма и хитрости.

Трагедия, унесшая жизни сотен людей, коснулась едва ли не каждой семьи в Северной Осетии. Близкие погибших,