Царь собственной персоной - Роман Баданин

в ходе следствия остались неотвеченными крайне важные вопросы, поэтому будет справедливо называть это дело «висяком». Большинство вопросов касалось пугающего эпизода 22 сентября 1999 года в Рязани. Там взволнованные последними новостями местные жители проявили бдительность — они сообщили милиции о подозрительной троице, которая выгружала мешки в цокольном этаже многоэтажки на улице Новоселов. На место приехали милиционеры, а следом и все остальные силовые ведомства, включая рязанских чекистов. Троих злоумышленников (женщину и двух мужчин) уже не застали — со слов очевидцев нарисовали их фоторобот. По одной из версий, кого-то из них позже ночью даже успели задержать502. В обнаруженных в здании мешках с помощью экспресс-теста были выявлены частицы взрывчатки. Жильцов срочно эвакуировали, мешки вывезли на специальный полигон ФСБ, после чего людей вернули по квартирам. Что́ это было, кажется, никто не понимал весь следующий день. Телевизионные новости рапортовали о предотвращении теракта в Рязани, даже Путин во время подхода к прессе успел это прокомментировать, похвалив граждан за внимательность503. Но ФСБ, к чьей сфере ответственности относится расследование подобных дел, молчала. А 24 сентября случилось и вовсе странное. Тележурналисты пришли на правительственное заседание, где поочередно смогли поймать в объектив камеры сначала министра внутренних дел Владимира Рушайло, а следом и директора ФСБ Николая Патрушева504. Первый похвалился «предотвращением взрыва жилого дома». А выступавший следом Патрушев вдруг сказал: это были антитеррористические учения, взрывчатки в мешках не было, а «террористы» — это сотрудники его ведомства (их, если и задерживали, тихо выпустили из-под ареста). Выглядело вызывающе: почти двое суток все чиновники и силовики, включая президента и главу МВД, хвалятся предотвращенным терактом, а его как будто и не планировалось. Когда журналисты и обыватели преодолели первую сконфуженность, они начали задавать вопросы, на которые «контора» так и не ответила. За все минувшие с того момента 25 лет.

— В чем заключался план учений? Каким документом они регламентировались? Что должно было случиться, если бы бдительные жильцы не заметили закладку «взрывчатки»?

— Кто те сотрудники, которые изображали «террористов», где они и почему не предъявить их публике, если учения уже успешно завершились?

— Куда делись мешки с сыпучим веществом и почему первоначальный анализ показал наличие в них взрывчатки?

— Почему об учениях сообщили только спустя два дня?

Эти вопросы были настолько очевидны, что ответы на них начали искать очень многие — журналисты, юристы, политики, да и простые люди, те самые, кто верит в тайное могущество спецслужб. Словосочетание «рязанский сахар» стало общеупотребимым в значении коварной провокации спецслужб против граждан собственной страны. Михаил Трепашкин, бывший следователь ФСБ, которого сначала выгнали из «конторы», а потом избили за попытку опротестовать увольнение, стал адвокатом людей, чьи родственники погибли во взрыве на улице Гурьянова. Александр Литвиненко, коллега Трепашкина по описанной нами пресс-конференции ноября 1998 года, в соавторстве с историком Юрием Фельштинским написал уже упоминавшуюся книгу «ФСБ взрывает Россию». Ее первые главы начали публиковать в «Новой газете» летом 2001-го505. Журналист той же газеты Юрий Щекочихин также начал собственное расследование событий 1999 года. Появилась и общественная комиссия по расследованию терактов — в нее вошли даже депутаты Госдумы (теперь такое невозможно представить!).

На годы вперед эти люди — и многие другие, кто тоже пытался разобраться в событиях того сентября, — превратились в мишени для российских властей. Казалось, что расследование самих терактов для спецслужб менее приоритетно, чем преследование тех, кто оспаривал официальную версию случившегося.

24 марта 2000 года. До первых президентских выборов, на которых победит Владимир Путин, остается два дня. На телеканале НТВ, в ту пору принадлежавшем олигарху Владимиру Гусинскому, выходит программа «Независимое расследование»506. В студии собрались жильцы дома на улице Новоселов в Рязани, политики, журналисты, приглашенные эксперты и трое делегатов от ФСБ. Аргументы чекистов выглядели откровенно слабо, почти всякому зрителю стало ясно, что они что-то недоговаривают. Если внимательно посмотреть эфир, откроются любопытные детали. Один из гостей вдруг задал вопрос: почему собравшиеся обсуждают несостоявшийся взрыв в Рязани, ни словом не вспоминая, что теракты при совершенно идентичных обстоятельствах таки состоялись в Москве? Ведущий, не дав спрашивающему закончить, заявил, что про события в Москве, где погибло свыше 200 человек, они говорить не будут. Почему? В стране случились самые кошмарные теракты за всю ее историю — почему их не следует обсуждать? Ответ простой: Кремль угрожал телевизионщикам. Как вспоминают два человека, знакомые с той историей507, власти узнали о подготовке программы и восприняли это как попытку Гусинского повлиять на итоги президентских выборов, испортить первый политический триумф Путина (олигарх в 1999 году поддерживал соперников Ельцина и Путина, так что такая трактовка имела право на существование). Гусинского предупредили, чтобы он десять раз подумал, прежде чем выпускать передачу в эфир, тем более до дня всенародного голосования. Как шли эти переговоры, мы не знаем, но итог получился следующим. Программа все же вышла за неполные двое суток до выборов, однако создатели пошли на заметный компромисс с ФСБ. Во-первых, в эфире не стали упоминать про взрывы в Москве. Во-вторых, в студии появился человек, который, представившись жильцом дома на улице Новоселов, безапелляционно утверждал, что никакой попытки теракта не было (откуда бы ему это знать?), а затем вдруг обвинил НТВ в том, что телеканал принуждал свидетелей критиковать «контору». Тут же в эфире благодаря бдительным рязанцам выяснилось, что это не жилец заминированного дома, а неизвестно кто. Наконец, третья удивительная сцена того эфира — в какой-то момент ведущий предлагает всем посмотреть «видео, полученное из Рязани». На минутной записи коротко стриженный мужчина, сидящий затылком к камере, говорит, что он был одним из тех «террористов», которые проводили учения в Рязани. Перед ним, лицом к камере, сидит блондинка с микрофоном и разложенными на столе бумагами. Запись не содержит никаких имен и выходных данных. Кто, где и когда ее снял, не говорится, имя журналистки, берущей интервью у ключевого свидетеля, не сообщается. Теперь мы знаем, что ее зовут Ольга Чуляева, в 1999 году она была начинающей корреспонденткой рязанского государственного телеканала, а сразу после построила в родном регионе большую политическую карьеру — до самого последнего времени она отвечала в Рязани за цензуру. Сам «террорист» не выдает ни единой уникальной детали, и вообще, показав это видео, ведущий тут же про него забывает — хотя именно эта запись могла бы стать ключом к расследованию. Спустя годы мы разговаривали об этом эфире с тогдашним руководителем НТВ Евгением Киселевым. Он допустил,