Царь собственной персоной - Роман Баданин

директором Вагановского училища, главного вуза по воспитанию советских и российских артистов балета. Объяснение напрашивалось само собой: Надирова командировали в важную для КГБ сферу. А при Путине этот «балетмейстер» тут же стал еще и заместителем министра культуры.

— Владимир Шульц, философ по специальности, в начале путинского правления служил заместителем директора ФСБ. Вскоре его отправили на работу в Российскую академию наук и Высшую аттестационную комиссию (то есть он следил за тем, кто и как защищает кандидатские и докторские диссертации).

— Владимир Стржалковский, земляк президента, служил в КГБ по Ленинградской области. С 1999 года на различных государственных должностях курировал сферу туризма.

— Владимир Кулаков работал в КГБ с начала 70-х, был и во внешней разведке, и в центральном аппарате спецслужбы. В 90-х командовал воронежским подразделением КГБ/ФСБ. В 2000 году, одновременно с приходом к власти Путина, Кулаков стал губернатором Воронежской области. Это нечастая ситуация — обычно глава регионального подразделения ФСБ присматривает за губернатором из числа «гражданских», а в Воронеже на протяжении восьми лет и исполнительные, и контрольные функции были фактически в руках «конторы».

— Владимир Литвиненко сейчас известен как ректор Горного университета в Петербурге и миллиардер (он владеет крупным пакетом акций компании «Фосагро», которая производит удобрения). А начал Литвиненко на рубеже 70–80-х как «сексот» КГБ. Двое его знакомых рассказали следующее: будучи комендантом общежития Горного института, Литвиненко попался на хищении телевизоров и постельного белья477. Его не посадили, а, вероятно, взяли в разработку и впоследствии двигали по карьерной лестнице. Он пригодился, когда возникла программа «Ресурсы в обмен на продовольствие». Литвиненко консультировал мэрию по тому, какое сырье можно вывезти с глиноземных комбинатов в Ленинградской области. В итоге Литвиненко получил все, что хотел: будучи и не ученым даже, а всего лишь завхозом Горного института, он в 1994 году стал его ректором (и, видимо, останется им пожизненно), обладателем огромного пакета акций «Фосагро», научным руководителем диссертации Путина и главой его предвыборного штаба на протяжении долгих лет. Два источника, знакомых с акционерами «Фосагро», уверены, что акциями этой компании Литвиненко владеет не для себя, а в интересах Путина478. Но даже если это и так, Литвиненко все равно самый богатый деятель науки в России. Вряд ли это что-то говорит о нем, скорее — о российской науке.

Академия, балет, туризм, медиа и множество других, самых неочевидных сфер жизни оказались пропитаны кадрами из КГБ и ФСБ. Но еще больше об инфильтрации разведчиков в гражданское управление говорит вот какой факт:

— Евгений Савостьянов, о котором мы уже многое вам рассказали, в конце 90-х стал заместителем главы администрации президента, в чью сферу ответственности входил кремлевский отдел кадров. Именно Савостьянов изучал резюме людей, претендующих на важные должности в исполнительной власти. Как мы уже говорили, так он увидел личное дело Путина, которое его не впечатлило. В 1998 году Савостьянов уволился из Кремля из-за конфликта с «семьей» Ельцина. На его место назначили уже настоящего чекиста — человека без гражданского и демократического опыта, генерала Владимира Макарова. С тех самых пор и до сегодняшнего дня все кураторы кадровой службы в Кремле — чекисты, знакомые и коллеги Патрушева и Путина479. Однажды мы спросили одного из руководителей администрации президента, почему в России так повелось, что кадрами должны заниматься обязательно чекисты. Сначала собеседник сказал, что это «естественно», а подумав, грустно добавил: «Дурь, конечно»480.

Используя уже однажды придуманное нами сравнение, можно сказать, что с избранием Путина президентом и назначением Патрушева главой ФСБ «петербургская» модель будущего окончательно победила «московскую». Однажды Патрушев назовет чекистов, наводнивших российскую власть, «неодворянами»481. Это очень символичная метафора — из нее ясно, кем себя представляют вчерашние обитатели тесных кабинетов «Большого дома», сажающие людей за взгляды и украшающие свои дома вазонами под старину.

Впрочем, был в восхождении чекистов к власти еще и очень важный эмоциональный момент. Понять его легче всего на одном драматическом примере.

Каждый год 20 декабря советские, а теперь российские чекисты отмечают свой профессиональный праздник — в этот день в 1917 году большевики учредили Всероссийскую чрезвычайную комиссию (предшественницу КГБ и ФСБ). В 1997 году отмечалась круглая дата — 80 лет. Но вот незадача: 20 декабря в тот год выпало на нерабочий день, субботу. Поэтому чекисты отмечали заранее — банкет и концерт для высших чинов ФСБ проходили в Москве вечером в пятницу, 19 декабря. Однако праздник пришлось экстренно прервать. На юго-западе Москвы, на Мосфильмовской улице, где расположено множество иностранных посольств, случилось ЧП. Неуравновешенный уголовник, вооруженный предметами, похожими на пистолет и гранату, взял в заложники шведского дипломата, когда тот входил в здание своей дипмиссии. Террорист вместе с заложником заперся в стоящей на парковке машине «Вольво», потребовал денег и возможность безопасно покинуть страну. С точки зрения масштаба, подготовленности и потенциальной угрозы этот инцидент выглядел ничтожно на фоне других терактов, которые мы будем описывать в этой части книги. Тем не менее на Мосфильмовскую прямо с банкета приехало все начальство ФСБ, включая тогдашнего директора спецслужбы Николая Ковалева. Выглядело так, что чекисты хотели показать свои решительность и профессионализм. Однако закончилось это всемирным позором с трагическими последствиями482.

Кто и как руководил операцией по освобождению заложника на Мосфильмовской, даже за прошедшие годы не стало понятно. На месте тогда свободно работали телевизионные и газетные журналисты (в том числе иностранные) — на видео то и дело попадает группа высших офицеров ФСБ, которые о чем-то совещаются, стоя на открытом пространстве неподалеку от террориста483. Журналисты потом предполагали, что многие чекисты были навеселе. Первый этап операции прошел успешно — террорист отпустил шведского дипломата в обмен на добровольного заложника, которым стал полковник Анатолий Савельев, начальник штаба антитеррористического подразделения ФСБ «Альфа». «Альфовцы» — это элита российских спецслужб, люди, которые специализируются на освобождении заложников. Было логично, что они оказались на месте теракта; чуть менее логичным (хотя и очень отважным) выглядело то, что в руки террориста себя отдал высший офицер «Альфы»484. Но то, что происходило далее, было вовсе лишено логики. Террорист и Савельев находились в машине довольно долго — за это время у спецслужб, вероятно, хватало шансов ликвидировать преступника снайперским выстрелом. В какой-то момент Савельев с террористом затеяли борьбу внутри машины, но штурма и тут не случилось. Вместо этого переговорщики принесли в машину термос с чаем и бутылку коньяка. Пил ли террорист, точно неизвестно, а Савельев отхлебнул. Ему стало плохо — журналисты