Артек. Сквозь столетия - Елена Ольшанская

– Обалдеть! Восторг!

Тысяча девятьсот двадцать пятый

Довольно скоро Андрей Андреевич и Митя оказались в настоящем... палаточном лагере.

На площадке у моря были установлены два ряда брезентовых палаток. Четыре большие в первом ряду, за ними три маленькие, в одной из которых, как потом выяснилось, располагался штаб лагеря. Ещё одна палатка была предназначена для обслуживающего персонала, а третья – для лагерного изолятора. Снаружи, рядом с палатками, стояли умывальники из оцинкованного железа, старые керосиновые лампы и корабельные фонари. Такими незамысловатыми приборами в лагере раньше освещали уличное пространство.

На широкой аллее, которая проходила перед большими палатками вдоль берега моря, высилась высокая деревянная мачта. На ней развевался красный флаг. На площадке рядом несколько ребят играли в волейбол. Ещё одна компания резалась в городки и кегли. Неподалёку стелился дым. Судя по вкусным запахам, которые неслись оттуда, там была кухня, а рядом с ней, у самого берега моря, под тентом стояли столы и скамейки лагерной столовой. Виднелся и врачебный кабинет. Через открытую дверь поблёскивали медицинские приборы и инструменты. Птичкин разглядел там даже медикаменты и какие-то листы бумаги, скорее всего санитарные.

Несколько секунд Птичкин и Митя удивлённо озирались.

– Ничего себе подготовка к столетию! Ну у него и скорость, – пробурчал Птичкин. – Когда он успел всё это сделать?

– Корпуса снести? – поинтересовался Митя.

– Нет, блин, в прошлое нас отправить! – язвительно ответил Птичкин.

В это время из-за дерева вдруг появился всадник на коне, одетый в форму красноармейца. Удивительным образом он был очень похож на нового директора Клюева, только с усами и бородой.

– А вот и Егор Фёдорович! Погляди-ка на него: на лошадь влез, разоделся... – Птичкин заулыбался и пошёл к красноармейцу. – Это вы, что же, в реконструкции решили поучаствовать? Очень натурально! Вы отличный актёр, вам бы в кино сниматься. А я, как надёжный и ответственный человек, буду директором. Пусть каждый занимается своим делом, согласны, Егор Фёдорович?

– Я вообще-то не Егор Фёдорович, – ответил переодетый военный, – а Фёдор Егорович. А вы, товарищи, сами кто такие?

Андрей Андреевич ухмыльнулся:

– Вы серьёзно, что ли? Будете изображать, что не знаете меня?

А Митя уже не сомневался, что Дерево сработало и они с Птичкиным оказались в прошлом. Пустой пляж, с которого не было видно корпусов лагеря, стриженный не по моде паренёк с этим его «честное пионерское», настоящие брезентовые палатки с потёртой тканью... И командир этот выглядел, прямо скажем, устрашающе. Сверкал глазами и держал руку на кобуре с револьвером. Только Птичкин с его самомнением мог ничего не замечать. Надо было спасать ситуацию. Митя вышел вперёд и, глядя в глаза командиру, уверенно произнёс:

– Вы не узнали товарища Птичкина?! Таких деятелей, как Андрей Андреевич, надо знать в лицо!

Он поднял руку с указательным пальцем вверх и застыл, выразительно глядя на красноармейца. Красный командир, назвавшийся Фёдором Егоровичем, проследил взглядом за Митиной рукой и задумался. На несколько секунд воцарилась пауза, а затем командир не очень уверенно сказал:

– А-а-а... Андрей Андреевич. Птичкин... ну да, узнаю. Я не очень понял, что вы сказали. Но вам ведь к директору надо?

– В смысле «к директору»? – не понял Птичкин. – Старый пень Курочкин вернулся, что ли?

Тут Митя толкнул его в бок, да так больно, что Андрей Андреевич даже согнулся.

– Да, да, нам к нему и надо! – громко сказал Митя, обращаясь к командиру.

Красноармеец отошёл, чтобы привязать коня, а Митя быстро зашептал:

– Ты, чего, не понял? Он реально красноармеец!

– Да хватит уже, – возмутился Птичкин. – Нет никаких путешествий во времени. Тебе же сказали: сейчас двадцать пятый год!

– Сорян... но сто лет назад тоже был двадцать пятый год.

Митя гневно взглянул на упрямого замдиректора и обратился к девушке, скорее всего вожатой, которая сидела неподалёку:

– Извините, а какой сейчас век?

– Двадцатый век на дворе, – ответила она. – Учиться тебе надо, мальчик!

Митя с упрёком посмотрел на Андрея Андреевича, а тот отчаянно замотал головой.

– Мы что, в 1925 году?! Но Егор Фёдорович меня же узнал...

– Узнал, потому что я помог, – пытался втолковать ему Митя. – Он решил, что ты какая-то большая шишка.

– Я?! Большая шишка? – Птичкину явно понравилась эта мысль.

– Птичкин, пожалуйста, соберись! Надо как-то выкручиваться, чтоб нас не спалили... – Митя с испугом смотрел на красного командира, который уже шёл обратно.

– Это что же получается, – отрешённо сказал Андрей Андреевич, – я у Дерева загадал желание-

Вот тут-то всё и открылось! Птичкин не просто так оказался возле Дерева Желаний. Когда Митя думал, что Дерево ожило и разговаривает, Андрей Андреевич уже отправил послание с просьбой стать директором лагеря и просто отдыхал, болтая сам с собой. И теперь он мучительно размышлял о том, где же удочка, которая поможет ему это желание исполнить!

Первая встреча с директором

Вместо кабинета у Зиновия Петровича Соловьёва была такая же, как у всех, брезентовая палатка. На небольшом деревянном столике стояли шахматы с расставленными на доске фигурами. Сам Соловьёв и его соратник Фёдор Фёдорович Шишмарёв напряжённо думали над партией. Если Зиновий Петрович был создателем Артека и идейным вдохновителем, то Фёдор Фёдорович Шишмарёв стал его первым директором и главным врачом. Во многом благодаря ему Артек превратился в место, где дети могли не только отдыхать, но и оздоравливаться.

В свободную минутку Фёдор Фёдорович любил сразиться в шахматы со своим коллегой и другом Зиновием Петровичем. Сейчас, когда он как раз думал над своим ходом, партию неожиданно прервало появление наших героев – Мити, Птичкина и их грозного сопровождающего Фёдора Егоровича с револьвером на поясе.

Красноармеец Клюев (а это был именно он – прапрадед нашего Егора Фёдоровича, оставшегося в 2025 году) отрапортовал, что встретил двух неизвестных без документов или каких-либо других опознавательных знаков. Ситуация оставалась тревожной, но Птичкин уже сориентировался и быстро вошёл в роль большой шишки, которая ему пришлась очень по душе.

– Ну какие документы, товарищи! – умиротворяюще сказал Андрей Андреич. – Говорю же, сумку на Симферопольском вокзале подрезали. И куда только милиция смотрит!

Птичкин строго взглянул на Клюева-старшего, выдержал паузу и продолжил:

– Короче, повторяю, меня прислали оттуда! – он указал пальцем вверх. – Понимаете?

– Не очень, – улыбнулся