Путь инквизитора. Том первый, том второй. - Борис Вячеславович Конофальский

— Насилу удержал его, — негромко сказал сержант Франк, подходя ближе к генералу. — Старик глуп и зол, а господа стали яриться от этого.

Волкову понравилось, что грубый и скорый на расправу сержант на сей раз выступил примирителем.

— Ты молодец. Правильно сделал. — Кавалер поверх стакана посмотрел на старика и спросил его: — Так за что же вас избили, горожанин?

— За то, что сказал правду этим псам, — высокомерно отвечал старый человек разбитыми губами.

— И в чем же твоя правда, старик? — Волков стал злиться на горожанина за то, что тот начал разговор с ругани. Так не пристало вести дела.

— В том, что вы псы поганые и смрадные, а ты из всех псов самый смрадный, — стал говорить брань старик и продолжал, в каждое слово вкладывая свою ненависть и кривясь в презрении: — Рыцарь Божий! Смрадный пес сатаны, цепной пес пса-папы, вот ты кто.

— А он правда бургомистр? — спросил кавалер у Хенрика на сей раз уже спокойнее, кавалер уже знал, что будет делать, а когда он это понимал, так и злиться переставал.

— Так нам сказали, — отвечал молодой господин.

— Плохой из тебя бургомистр, старый ты дурак, — говорил старику кавалер, — за дерзость твою сожгу я город, что тебе доверился. От большого ли ума ты свой лай затеял?

— Сожги, демон папский, то во власти твоей! — гордо отвечал бургомистр. — Мы новый отстроим, ибо с нами Господь, а не с тобой.

— Да-да, слышал я от вас, еретиков, уже это. — Волков махнул рукой. — Только вот Господь пока мне победы дарует, а не вам.

— Раньше, во все века, мы вас били и впредь станем, не бывать дьяволу поверх праведных! Я сам, пока в силах был, вас, свиней, резал, и на юге, и в других землях. И впредь мы будем вас бить.

Волков чуть из ванны после таких слов не выскочил.

— Нет, более не будете. Ибо косны вы и глупы. Не видите, что не в силах вы более. Бил я вас и бить буду, потому что время ваше проходит. Дальше будут в поле пушки царствовать, мушкеты, а не ваши баталии, не пики и не алебарды. Но то для вас секрет, и об этом секрете ты, еретик, никому ничего не расскажешь, так как сдохнешь сегодня. Сержант! Найди охотников, пусть повесят старого ублюдка. Обещай за это талер.

— Я сам его вздерну, господин, — отвечал сержант Франк.

Он схватил старика за худую шею, поволок прочь, а Волков его остановил:

— Стой, сержант!

Сержант Франк остановился.

— Ты этого уже не увидишь, старый дурак, но город твой сегодня сгорит, имущество ваше разграбят, а все ваши бабы будут, к радости моих людей, взяты, и не раз, помирай с мыслью об этом, бургомистр.

Старик что-то хотел крикнуть ему в ответ, но сержант Франк тяжеленной рукой старого солдата врезал ему так, что у того и зубы вон. И приговаривал при том:

— Заткнись, еретик, молился бы лучше своему сатане перед смертью, а не лаялся с господином генералом.

Старика он тут же повесил на берегу реки, а город сжечь Волкову не пришлось: едва прознали жители, что свирепый фон Эшбахт их бургомистра повесил, так послали к нему делегацию. Делегацию генерал принял и, так как зол был на горожан за дерзости бургомистра, потребовал выкупа за город большой, а времени на то дал мало.

— Городишка ваш мал, но весьма глуп, раз выбрали такого безмозглого бургомистра. Возьму с вас за то двадцать тысяч монет чеканки земли Ребенрее. И принесите мне их до заката солнца, иначе скажу людям своим, чтобы сами у вас серебришко поискали.

Повздыхали граждане города, но делать нечего. До заката солнца на телеге привезли ему мешки с монетами.

Это хорошо, что Волков согласился дать солдатам день отдыха. Генерал мешки принял, а у возницы еще и телегу с конем забрал, хотя и коней, и телег после захвата обоза наемников было у него вдоволь. Все равно забрал, так как все еще был зол на глупого еретика, который висел теперь на дереве у самой воды.

⠀⠀

⠀⠀

Глава 20

⠀⠀

Павших товарищей упокоили на рассвете и бодро пошли назад. От перевала к Висликофену идти было, конечно, легче: все вниз и вниз. В частях настроение было отличное. Солдаты уже и впрямь уверовали в счастливую звезду своего господина. К тому же у большинства из них не за горами был конец контракта. Это их радовало, за две кампании, против мужиков и против горцев, они кое-чем обзавелись и с нетерпением ждали время, когда награбленное, которое пока не отдавал генерал, можно будет получить и предаться приятной праздности. А вот генерал не был уверен, что за оставшийся месяц или чуть более закончит все дела с горцами. Посему спешил, спешил и спешил. Хоть обоз его заметно увеличился за счет захваченных у наемников телег, уже через два дня к ночи он подошел к городу.

Очень он волновался, что горожане поднимут мятеж против его гарнизона, но полковник Эберст сообщил, что в городе день назад приключилось уныние и началась суета. Людишки стали собираться на базарах и о чем-то говорить, после чего в их церквах зазвонили колокола. Эберст даже испугался, не набат ли к мятежу, стал закрывать все ворота, поднял солдат. Но напрасно. Оказалось, что местные людишки пошли молиться за упокой. Выяснилось, что приехавший купчишка рассказал, что при Бёльденгене Эшбахт разбил райслауферов и полковника Майфельда. И что сам полковник был в той битве тяжко ранен. Эберсту тут полегчало, а солдаты так и вовсе стали радоваться слишком, покупали себе вино. Пришлось их приструнить, иначе стычек в городе было бы не избежать. А в Висликофене городской совет объявил день траура.

Что ж, это радовало. Генерал разбил лагерь возле города, на южной дороге. Роха и Пруфф посчитали и сказали, что пороха у них еще на один такой бой, как при Бёльденгене. Волков велел вывезти весь порох из города, но этот порох оказался плох, ни Пруффу, ни Рохе он не нравился. Это был старый порох, каким люди Волкова уже не пользовались. Горцы совсем не спешили за новинками, по старинке уповая на силу своей пехоты. И ему пришлось на следующий день отправить крепкий отряд в лагерь к реке за порохом: там хорошего пороха имелось в достатке.

А пока было у него два свободных дня, генерал собирался решить, что делать дальше. Волков после завтрака звал к себе офицеров.