Два Поттера - Jana Mazai-Krasovskaya

Сколько у него было приводов в участок — он давно сбился со счета. Кое-кто даже «крышу» предлагал, но Гэри воровал деньги только когда не хватало на оплату жилья. И умел талантливо прикидываться недалеким, но упертым дурачком, которому что-то объяснять — напрасный труд. Криминальную карьеру ему еще не прочили — Гэри в определенных кругах известен был, но считался да и выглядел сущим ребенком. Но он и сам знал, куда пойдет и кем будет. Вором. Потому что не представлял другого пути.

И вот — перед ним оказался целый мир. Волшебный. И либо Гэри унесет из него все, что сможет, либо… Нет, унесет в любом случае. Он был готов на все, пусть даже ему больше никогда не будет сюда ходу — хотя бы кусочек (а лучше несколько) этого мира всегда останется с ним. И это было до дрожи страшно и… восхитительно.

Он представить себе не мог, что профессор Снейп, осторожно присматриваясь — нет, не применяя легилименцию, но у тех, кто пользуется ментальными практиками, имеется не одно заклинание — попал как раз на это его ощущение. Гэри не понял, отчего тот скривился, словно от раны в живот… И потом стал как-то совсем по-другому смотреть на него и даже кое что объяснять. Почти все, что Гэри спрашивал. Хотя ему иногда казалось, что профессор хочет его придушить, но он быстро начал понимать, когда следует остановиться.

Живой и пытливый ум, столкнувшийся с потрясающей новостью, работал как миленький, и Гэри начал просить книги. Какие же они были! Ух! С живыми картинками! Правда, читать было сложновато — буквы закорючистые, неудобные… хорошо, что только в некоторых учебниках — а как еще назвать «Тысяча магических растений и грибов» или «Курсическая книга заклинаний»?

Вот только жаль, что пришлось их оставить в школе, когда его в Мунго перевели. Но он таки спер «Историю магии», «Защиту от Темных сил для начинающих» и «Быт и нравы британских магглов» — иначе он не был бы собой. Правда, обложками пришлось пожертвовать… Библиотекарь, наверное, скажет немало нехороших слов, если она их знает, конечно, когда обнаружит кучу старых листков и пару историй болезни в корочках вместо трех учебников. Главное, что он будет в это время уже далеко.

В Мунго на книги внимания не обратили никакого, но каждый день по утрам его крутили, вертели, поили какой-то гадостью, махали палочками, отчего кожу то покалывало, то щекотало, то вообще ничего не было, и только потом оставляли в покое до следующего утра.

К нему приходил профессор Снейп, с которым Гарри вел себя как можно более уважительно — кто-кто, а он прекрасно понимал, что с ним не следует ни шутить, ни позволять себе что-либо кроме робких и вежливых вопросов. Хоть Гэри уже начинало немного бесить то, с каким сожалением тот на него смотрел, он терпел: возмущаться было не в его интересах.

И это была правильная стратегия, судя по тому, как профессор, у которого был весьма ядовитый язык — Гэри слышал прекрасно, как тот разговаривает с его врачами, то есть колдомедиками, каждый раз сдерживался, когда отвечал на его очередной дурацкий вопрос.

Гэри не представлял, как переворачивал все представления несчастного профессора своим невинным видом, робкой любознательностью и неуклюжей, но, кажется, вполне искренней вежливостью. Нет, Снейп не был им очарован — этот паршивец стал его больной мозолью. Больной. Но — его.

А поскольку Гэри услышал, что он все-таки не маггл, а сквиб, после чего выспросил все что мог по поводу этих двух странных слов, то надежды вернуть, точнее, приобрести магию, проросли и в нем. Хотя он постоянно твердил себе, что чудес не бывает, поверить в это не удавалось — вот же они! Колдоведьма зажигает свет в палате… чашка чая плывет ему в руки прямо по воздуху. С картинки в учебнике подмигивает русалка — страшненькая, но почти живая! Были бы у него в школе такие учебники, ни за что бы не ушел.

Правда, об одном учебнике Гэри пожалел — уж лучше бы взял что попутевее. Но через некоторое время все-таки свои действия одобрил — как же он ржал, читая «Быт и нравы британских магглов»! Ох, как он ржал! Да, книженция того стоила.

Ну и раз Гэри мог свободно передвигаться, то начал понемногу претворять в жизнь свой план. Он был прост: получить в этом мире как можно больше преференций. Конечно, он думал об этом совсем другими словами, но суть была одна. Ему посчастливилось поймать за хвост Удачу, и пусть эта Удача — не его, но выдрать побольше перьев из хвоста — надо. Иного он себе не простит!

Какие дети нравятся взрослым? Правильно, тихие, послушные и способные помогать. А там уже индивидуально — кому-то нравится, когда ему в рот смотрят, кому-то — когда им восхищаются, кому-то — когда перед ним трепещут… Уж он, Гэри, и восхитится, и потрепещет сколько надо, ему не в лом, а уж в рот смотреть он и так готов всем и каждому — они же такое рассказывают, такое! В том числе про «его» семью. Только успевай на ус наматывать.

Он начал предлагать свою помощь направо и налево. А что, постели он и ручками может застелить, по-матросски, еще покойный отец научил. И помыть что, если надо, и просто принести.

— Вы не смотрите, что я такой маленький, я сильный, — всякий раз заявлял он, и частенько после этого кто-то в лимонной мантии отворачивался, смахивая слезу. И не всегда это были женщины.

Не миновала сия участь и Минерву МакГонагалл — Северус после Мунго далеко не всегда шел первым делом к директору — чаще заглядывал к ней, парой фраз сообщал, как идут дела, и возвращался уже после доклада Дамблдору — чтобы обговорить все подробно. Он даже научил ее просматривать его воспоминания, несмотря на то, что она к ментальным практикам сроду никакой склонности не имела, но ведь бегать к думосбору директора каждый раз они в любом случае не могли.

Сам же Снейп чувствовал себя иезуитом, сливая воспоминания Дамблдору — ему удалось пару раз скользнуть возле его разума — как однажды с Гарри, и то, что он там увидел…

Старик готов был биться головой о стену — он действительно страдал. А когда