Два Поттера - Jana Mazai-Krasovskaya

тот простонал что-то вроде «голову бы себе оторвал… да не поможет», Снейпу даже стало немного не по себе. Все-таки Альбус Дамблдор не желал Гарри Поттеру зла… Правда, чего желал, непонятно, но искал все способы возвращения магии ничуть не менее активно, чем колдомедики и Северус с Минервой.

Найдено было многое, но… результатов не было. Шли недели. Магия к Гарри Поттеру не возвращалась, и о том скорбела, кажется, вся Магическая Британия. Особенно те, кто был подключен к «сарафанному радио» напрямую — а родственников и друзей у колдомедиков было достаточно. Новости распространялись едва не лучше, чем «Ежедневным пророком» — журналистов, ясное дело, к Гарри близко не пускали. И кто-то даже поставил Абсолютную защиту, причем на самого мальчика.

Дамблдор же снова сумел всех удивить. Ради того, чтобы добраться до известной библиотеки темных магов в поисках ритуалов возвращения магии, он выбил-таки свидание с предателем Сириусом Блэком, съездил в Азкабан, после чего случилось небывалое — Сириус Блэк был оправдан и переведен… к себе домой, под наблюдение колдомедиков, конечно. Ради Гарри Поттера даже Министерство было готово на многое.

Как ни странно, Сириус остался благодарным своему спасителю, и дал ему желанный доступ к фамильным архивам, даже помогал с ними, когда был в состоянии, конечно. Все же лечиться ему было еще и лечиться. Зато на Снейпа свалилась варка успокоительного почти в промышленных масштабах. Не то чтобы он был за это благодарен Блэку, отнюдь… К счастью, их пути пока никак не пересекались, и директор делал все, чтобы и впредь такого не случилось. Знакомить Сириуса с крестником он тоже благоразумно не стал.

Увы, сделать он мог не много — править мозги Блэку было еще рано, для начала его надо было подлечить. Изрядно подлечить.

* * *

Гарри Поттер — он теперь знал, что это его имя — изо всех сил сопротивлялся лечению. Точнее, симулировал и притворялся как мог, что ничего не помнит. Занятия с психологом были для него сущим адом — они доставали из памяти такие гадкие вещи, о которых сразу же хотелось забыть. Как было здорово быть Джеком Денвиллом Эвансом, который знать ничего не знал! Кстати… имя Денвилл он в любом случае оставит, он не откажется от него ни за какие коврижки!

Гарри Поттеру, недалекому и наивному, да что там — глупому мальчишке эти ребята открыли целую новую жизнь, и он не собирался от нее отказываться. Он многое теперь прекрасно понимал, в том числе, что стоит ему рассказать хоть что-то, его тут же вернут ненавистным и ненавидящим его родственникам. Что угодно, только не это! Значит, он останется Джеком Денвиллом, пусть его усыновят или как там — в любом случае это будет лучше треклятых Дурслей!

Стоило Гарри все для себя решить, как сразу стало легче. И голова, кстати, работала теперь куда лучше — может, давно надо было разбежаться, да об стену? О том, чтобы шагнуть в поток машин на мостовую, Гарри думать не мог — он до сих пор боялся — и эта память останется с ним навсегда. Ему даже внутри автомобиля было не по себе. К счастью, его пока никто и никуда вести не собирался.

* * *

— Коллега, мне кажется, Джек Эванс попросту не хочет ничего вспоминать! — в сердцах признался молодой, но уже довольно известный в своих кругах психолог лечащему врачу Эванса.

— А без контакта с пациентом, точнее, без его желания…

— Это становится невозможно, — развел руками психолог. — Во всем остальном мальчик совершенно нормален…

— Да, и травмы, с которыми он поступил, выглядят так, словно он получил их не полтора месяца назад, а пару лет. Что весьма любопытно. Но в институте никаких патологий не нашли, как не нашли и ничего странного ни в одной из жидкостей организма. Кроме повышенного лейкоцитарного фона, что все-таки естественно в его положении.

— Я не о том хотел поговорить. Понимаете, он все время вздрагивает при упоминании машин, и только головой мотает, когда я прошу его представить, как он едет в машине. Всего лишь воспоминание о том, как его перевозили из клиники сюда, ничего травмирующего!

— Возможно, у него еще есть одна травмирующая ситуация, связанная с тем, что он куда-то ехал?

— Я думал об этом, но ведь он не признается! А он должен прожить ее о отпустить… Никогда мне еще не попадалось такого трудного пациента.

— В конце концов, это ваша работа. Просто сделайте ее. Или… не сделайте. Правда, неудачи случаются, и кто вы такой, чтобы быть исключением из правила? Давайте встретимся через неделю и еще раз все обсудим…

Гарри Поттер каждый день смотрел и выбирал себе покровителя. Он уже понимал, что это все временно, что никто из персонала не захочет усыновить его, а значит, будущие «родители» будут ему незнакомы. Но от братьев, поделившихся с ним своими именами, он научился многому, и прежде всего — наблюдательности. Ему было смешно и стыдно вспоминать, каким он был… недоразвитым. А еще обидно до слез — чему он мог научиться в чулане? Хотя… когда его оттуда выпускали, тоже почему-то не очень старался. Ничего, теперь-то он все изменит. Он, Джек Денвилл, и только потом Гарри.

И он вгрызался в учебу изо всех сил. Было очень трудно — но память, словно обновленная, помогала, и мыслить ясно становилось с каждым разом все легче.

— Очень запущенный мальчик, — говорили о нем учителя, качая головами.

— Но как старается! — возражали другие.

— У кого как, а я уже могу отметить, что этот ребенок несмотря ни на что делает определенные успехи, — гордился собой учитель математики. — Пока не очень большие, но перспектива меня определенно радует.

— И не только вас, коллега, — не преминул похвастаться географ. — Погодите, он еще всем покажет.

— Но орфография…

— Полагаю, мальчик просто мало читал.

— Зато теперь Эванса почти постоянно видят с книгой.

— Это же прекрасно!

— Я слышала, его скоро собираются выписать. Как думаете, мальчик готов вернуться в школу?

— Ему будет не просто, но… полагаю, Джек справится. Еще бы попасть в хорошую семью… Хотя бы такую, где родители имеют высшее образование.

— Об этом можно только мечтать.

— Нет, не реально. Я узнала, документы в Фостер-центр уже подали, но про отклики, естественно, ничего пока неизвестно.

* * *

—