Истории из штурманского портфеля - Александр Циберкин

Еще при заходе на посадку меня поразили грандиозные размеры аэродрома, у которого были две взлетно-посадочные полосы (ВПП). Одна, на которую мы садились, была стандартной длины в 2500 метров. Вторая же ВПП находилась немного в стороне от первой и под углом к ней. Ее длина была 4000 метров. Эта полоса использовалась большими воздушными кораблями, стоянки которых были там же.

На малой полосе стоянки располагались вдоль магистральной рулежной дорожки (МРД) и были заставлены разнообразными боевыми самолетами. До этого такой «разносортицы» в одном месте я никогда не видел! На аэродроме шли интенсивные полеты – каждую минуту кто-то взлетал или садился.

Нашего воздушного трудягу Ан-8 поставили на рулежной дорожке номер три, которая была широкой и использовалась для стоянки подобных перелетающих бортов. Когда я сдавал диспетчеру свой секретный штурманский портфель, то обратил внимание на необычную плановую таблицу. Закрепленная на стене, она свисала почти до самого пола, причем верхний край ее был выше моей головы. В таблице было более двухсот позиций!

Рядом с домиком диспетчера находилось двухэтажное здание с застекленной надстройкой по центру, в которой обычно размещался руководитель полетов. Стандартная для воинских частей вывеска красного цвета лаконично информировала: «Войсковая часть 47038».

Я поинтересовался у кого-то из местных назначением этого здания и получил ничего не объясняющий ответ: «Школа Добровольского». Зато я узнал, что за секретный полигон расположился на аэродроме. Напротив здания с надстройкой находился мемориальный уголок: молодые голубые ели вокруг обелиска и стелы, на которой было начертано: «Государственный ордена Ленина Краснознаменный Научно-испытательный институт Военно-Воздушных Сил имени В. П. Чкалова». Так это же тот самый знаменитый НИИ ВВС, о котором так часто упоминалось в книгах о летчиках-испытателях!

Мог ли я тогда предположить, что пройдет пять лет, и я буду учиться в той самой «школе Добровольского», в 267-м Центре подготовки летчиков-испытателей и испытаний авиационной техники, так правильно тогда называлась эта «школа». И что с этим аэродромом, скрывающимся под названием цветка, и расположенным на нем Восьмом ГНИКИ ВВС имени В. П. Чкалова будет связана моя дальнейшая летная судьба и служба в Вооруженных Силах.

Полковник Добровольский был Заслуженным летчиком-испытателем СССР, основателем и первым начальником той самой школы. Когда я начал учиться в Центре, ее возглавлял уже третий по счету руководитель – Заслуженный летчик-испытатель СССР полковник Цуварев Валентин Иванович.

Во Владимировке мы остались на ночевку. Разместили нас на служебной территории в гостинице для перелетающих экипажей. Гостиница находилась в двухэтажной типовой казарме, в ряду таких же зданий, со стандартной вывеской «Гостиница № 13». Номерами в этой гостинице были казарменные кубрики на десять человек, а «удобства» располагались в конце коридора.

На этом аэродроме мне довелось увидеть диковинный самолет. Наш Ан-8, как я уже упоминал, стоял на третьей рулежной дорожке. От него к домику диспетчера надо было идти более километра по магистральной рулежке, вдоль которой в линейке выстроились всевозможные боевые самолеты. Я сразу заметил необычный аэроплан. Он привлекал внимание своим цветом морской волны, а на его носовой части красовался флаг ВМФ Советского Союза. Стало быть, это самолет морской авиации. Неужели та самая «вертикалка», о которой я уже был наслышан?

Но чем ближе я подходил к этому «красавчику», тем явственнее понимал, что это не наш, не советский самолет. Он был весь какой-то миниатюрный и изящный, с маленькими колесами шасси, а верхняя часть фонаря кабины пилота была на уровне моей головы. Из его хвостовой части торчали два небольших сопла турбореактивных двигателей, а по бокам фюзеляжа, сразу за кабиной, выступали навстречу воздушному потоку миниатюрные воздухозаборники.

Я с интересом заглянул в кабину: на мое счастье, она не была зачехлена. В кабине все шильдики и надписи на приборах были выполнены на английском языке. И тут меня осенило: это же «американец», истребитель F-5 «Tiger»!

Несмотря на свои миниатюрные размеры, по летным характеристикам он не уступал МиГ-21. Много позже я узнал, что после победы северо-вьетнамцам много чего досталось из вооружения бывшего Южного Вьетнама, в том числе и истребители F-5. Два исправных самолета передали СССР. Один истребитель любознательные авиаконструкторы разобрали до винтика, а другой отправили во Владимировку для проведения всесторонних летных испытаний. Вот его-то я и увидел.

Из Владимировки мы улетали днем второго июля. Когда оформлялись на вылет у диспетчера, нас предупредили насчет специальной схемы выхода и порядка радиосвязи. Это опять о нашей тяге засекречивать все, что давно хорошо известно «супостату». От спутников аэродром не спрячешь, тем более такой огромный!

Так вот, что касается особой схемы выхода с этого аэродрома. Все самолеты, следующие на Жасмин, при сходе с трассы над пунктом Солодники, обязаны были докладывать: «Прошел поворотный», не называя Солодники – враг же подслушивает!

После взлета нельзя было сразу следовать на трассовый пункт Солодники: необходимо было продолжать полет, увеличив курс на пятнадцать градусов относительно курса взлета и сохранять его до тех пор, пока не окажешься в трассовом коридоре. Только после этого можно было лететь на Солодники. У диспетчера на доске объявлений вывешивалась информация об экипажах, нарушивших эту схему выхода.

До поступления в Центр подготовки летчиков-испытателей мне довелось еще один раз побывать здесь, и все в том же 1976 году.

Вторым знаковым для меня аэродромом стал Кировское с позывным «Лимонный». Этот аэродром был таким же режимным, как и Владимировка, и являлся составной частью Восьмого ГНИКИ ВВС имени В. П. Чкалова. Он имел открытое наименование «Северный» и находился в Крыму, неподалеку от Феодосии. Туда мы полетели, чтобы забрать группу летчиков нашей четвертой воздушной армии, находившихся в специальном центре подготовки летного состава, где готовили к выживанию в горах и на море. Центр был в Судаке, на территории военного санатория. Две недели «выживания» на берегу Черного моря, да еще и летом, давали великолепную возможность отдохнуть и получить соответствующую подготовку к действиям в экстремальных ситуациях. Кировское был ближайшим аэродромом для Судака, где-то в пятидесяти километрах, поэтому мы туда и прилетели.

После схода с трассы практически сразу оказываешься на схеме аэродрома. Пока мы летели к точке третьего разворота, я успел разглядеть и гряду невысоких Крымских гор южнее аэродрома, и большой Феодосийский залив с городом на побережье. Внутри круга полетов нас обогнал самолет-амфибия Бе-12 «Чайка». Я впервые вживую видел такой самолет с изогнутым профилем крыла. Конечно, тогда мне было трудно предположить,