Город пробужденный - Богуслав Суйковский

— Хой, Адон, вэ хой Родох… — после короткой паузы она поправилась: — Хой, Карт Хадашт!

Бомилькар резко обернулся, надсмотрщики замерли. Но господин и повелитель не двинулся с места, не отдал никакого приказа. С мгновение он смотрел на вызывающе поднятую голову истерзанной девушки и наконец едва заметно кивнул.

— Это она поет? Пусть поет! Хой! Пусть повторяет это и она, и другие! Хой, Карт Хадашт! Здесь это уже никого не волнует! Это уже не наше дело! А теперь хватит бездельничать! Меша, за работу! Плывем. Ведь эти прекрасные дамы и достопочтенные господа оплатили проезд вперед! Так что нужно, чтобы они поскорее добрались до порта! Хе-хе, поскорее!

Он еще раз обернулся к Лаодике и совершенно неожиданно добавил:

— Если эта девка упадет в обморок, облить водой, но не бить. Пусть немного отдохнет.

Он оказался провидцем, ибо гордая рабыня и впрямь после нескольких взмахов веслом без сознания рухнула на скамью. Очнувшись от воды, она поднялась, но была так бледна, что даже Меша не стал гнать ее на работу. Так она и сидела без движения, оперевшись ладонями и подбородком на рукоять неподвижного весла и глядя перед собой невидящими глазами.

Но и этот отдых был недолгим. Солнце, должно быть, уже низко склонилось к западу, потому что в середину корабля, не прикрытую палубой, его лучи уже не проникали, хотя было еще совсем светло. Невыносимый, проклинаемый зной тоже начал спадать. И именно тогда на палубах и на боковых проходах, соединяющих нос с кормой, гребцы услышали какую-то беготню, топот ног, лязг оружия, команды, пока сам Бомилькар не наклонился над центральным проемом и не крикнул:

— Меша! Быстрее! Сильно и быстро!

Надсмотрщик внимательно посмотрел на рабов. Они были явно измотаны целодневным трудом. Головы их были опущены, лица, красные от напряжения или бледные, выдавали близкий предел сил. Он не раздумывая крикнул в ответ:

— Долго не выдержат, господин!

— Должны! Все! Не жалеть кнута! Дать им разбавленного вина! Но они должны работать!

Барабан келевста загремел в резком, быстром ритме. Так гребут на военном корабле, когда тот, набрав хорошую скорость, бросается на врага. Весла не загребают воду спокойно и мощно, а бьют по поверхности коротко, но часто. Как птица, взмывающая в полет. Скорость достигается значительная, но для гребцов это убийственное усилие.

Весть, как это обычно бывает на кораблях, пришла неведомо откуда, но вскоре надсмотрщики уже передавали ее один другому: «Пираты! За нами пиратское судно!»

— О, уйдем! Наша бирема — самая быстрая в этих водах! — весело успокаивал Меша. Но кнут в его руках работал не переставая.

То же самое говорил на палубе и Бомилькар Арифрону, наблюдая за серым кораблем, показавшимся на востоке. Сначала он отчетливо приближался, но теперь, после ускорения, скорее отставал.

— Не догонят! Хе-хе, сколько раз мы уже уходили от таких встреч.

Вольноотпущенник, не спуская глаз с пиратов, медленно кивнул. Лицо его было хмурым и мрачным.

— Правду говоришь, господин, но тогда у нас были гребцы!

Он умолк, многозначительно сделав ударение на последнем слове. Бомилькар беспокойно шевельнулся.

— О чем ты думаешь? Ведь и сейчас все весла работают! И смотри, слаженно! Уже научились.

— Да, работают! Но как долго они выдержат? Меша уже предупреждает! А он в этом разбирается! Женщины на веслах — большой риск!

— О, до ночи выдержат! А в темноте…

Арифрон молча указал на восток, и Бомилькар крякнул и замолчал. Луна как раз выплыла из-за далекого горизонта, и стало очевидно, что не будет даже мгновения темноты.

Бомилькар решил быстро:

— Верно. Мы не можем сбавлять ход! А значит, за весла всех наших людей! Слуг, надсмотрщиков, моряков! Остается рулевой и двое у паруса!

— А Мителлу, господин? — язвительно спросил вольноотпущенник.

— Разумеется, и ее! — без колебаний ответил Бомилькар. — Посади ее на место Лаодики! Та уже подыхает. А то быдло пусть отдохнет, накормить досыта и дать вина. Потом им снова придется работать!

Но и это не помогло, и через час после захода солнца Арифрон, все еще наблюдавший за едва виднеющейся тенью пиратского судна, снова вызвал на палубу Бомилькара, который спустился в свою каюту к ужину. От этого удовольствия гурман отказываться не собирался.

— Приближаются, господин! — вольноотпущенник не скрывал тревоги. — Они, верно, намеренно плыли медленно, потому что теперь приближаются отчетливо.

— Ускорить греблю!

— Не выйдет! Наши люди уже устали, а рабы еще не восстановили силы!

— Меня это не волнует! Наших отозвать, пусть надевают доспехи! Рабы должны взяться за работу! До последнего вздоха!

Арифрон с минуту мрачно молчал. Наконец он пробормотал:

— Ты думаешь, господин, сражаться с теми?

Бомилькар удивленно посмотрел на него.

— А как же иначе, если они нас догонят?

— Хм, мы не отобьемся!

— Почему? Такое уже бывало не раз!

— Да, но на этот раз у нас нет полного экипажа! — с нажимом напомнил вольноотпущенник, и Бомилькар гневно выругался.

Это была правда. Чтобы уменьшить число участников похода, которые могли бы потребовать долю в добыче, он сам сократил команду до самых необходимых надсмотрщиков и моряков. Защищаться с такой горсткой было безнадежно. Но он не терял головы.

— Ты прав! Эй, там, Меша! Все весла вверх! Стоп!

Море под вечер успокоилось, волна едва ощутимо качала галеру, которая еще мгновение плыла по инерции; шелест воды, разрезаемой носом, стихал, замолк, и лишь еще с минуту слышался плеск тяжелых капель, падавших с поднятых весел.

— Весла опустить! Половину надсмотрщиков наверх! — спокойно командовал Бомилькар. — Все сюда, ко мне.

Темный силуэт гнавшейся за ними галеры приближался осторожно, замедлил ход, удивленный остановкой беглецов, обошел добычу кругом и наконец подплыл вплотную, повернувшись носом к борту корабля Бомилькара.

Какой-то голос резко выкрикнул:

— Эй, вы там, на биреме! Сдавайтесь, бросайте оружие! А не то наши катапульты готовы, и через мгновение вы сгорите как щепка!

— Вам бы от этого проку не было! — спокойно произнес Бомилькар. — Лучше договоримся. Я не собираюсь сражаться. Кто ваш вождь?

— Я! — прогремел в темноте могучий бас. — Тридон! Хозяин вольных морей!

— Тридон, приветствую тебя, вождь! Я Бомилькар! Помнишь меня? Я покупал у тебя рабынь — римлянок!

— Хе-хе, Бомилькар? Работорговец? Знакомы! Наша дружба уходит корнями еще