100 великих загадок Крыма - Николай Николаевич Непомнящий

на помост перед мавзолеем. Все поднялись на трибуну мавзолея, траурный митинг… Когда все закончилось, они спустились, взяли носилки и «урну с прахом товарища Сталина» понесли к Кремлевской стене… А когда все закончилось и ребят уложили спать, мой коллега, старший вожатый «Нижнего» лагеря Миша Холин, говорит: «Ну ты и врезал! Ты же три раза прах товарища Сталина в урну поместил!»

– Как это? Да не может такого быть! – удивился я.

Утром иду на работу, а возле корпуса уже стоит товарищ в штатском.

– Было у вас вчера такое мероприятие? – интересуется.

– Да было…

– Было такое сказано?

– Я сам и не заметил, но мне сказали, что я действительно это говорил, отвечаю…

– А у вас текст есть вашего выступления перед детьми?

– Есть. – Блокнот с текстом лежал на стуле рядом.

– Если бы вы по тексту говорили, этого ляпсуса не было бы. А можно блокнот получить?

– Да, пожалуйста…

– У вас не предполагается выезд, командировка?

– Да вроде нет…

– Если наклюнется, то вы нам сообщите…

Ну, думаю, все! А через месяц повестку получаю: явиться в Ялту в Комитет госбезопасности, 2‑й этаж, 13‑й кабинет. Ну, думаю, еще и кабинет тринадцатый! Принимал меня молодой особист в полувоенной одежде без погон.

– Что же вы такую чушь позволили себе? – И ящик в столе выдвигает.

Все, думаю, достанет он сейчас наган и прямо на месте… А он мой блокнот достает и кладет на стол. – Ведь прекрасно же написано, ну почему бы вам по тексту не выступать?

– Да я привык, – оправдываюсь, – с ребятами без текстов… Вот и подвела меня эта практика.

– Я вам рекомендую впредь если будете выступать, то только по тексту.

– Нет, – говорю. – Я теперь вообще нигде не буду выступать…

– Ну зачем же такие крайности! – улыбнулся особист.

Отдает мне блокнот: мол, идите. Я за блокнот и в дверь поскорее, а он:

– Стойте!!!

Ну, думаю, теперь точно все…

– Возьмите пропуск, вас без него не выпустят!

Все кончилось благополучно, но нервов этот месяц съел немерено!»

Сталин был одним из немногих руководителей страны, так ни разу не побывавшим в «Артеке». Хотя встреча с артековцами однажды состоялась, когда в 1947‑м Сталин отдыхал в Верхней Массандре, во дворце Александра III. «Однажды, – вспоминает Владимир Тихонович, – адмирал Филипп Сергеевич Октябрьский звонит в «Артек» директору: мол, на ялтинском рейде стоят два крейсера «Молотов» и «Ворошилов». Давайте на крейсер «Ворошилов» свозим артековцев, пусть они там побудут. Поехали… И вот на «Ворошилове» ребятня «расползлась» везде, и в машинном отделении, и по палубам. И вдруг к нам подходит 1‑й помощник капитана и говорит: «Собирайте ребят по правому борту, сейчас из Ялты будет правительственный катер идти». По радио ведь не объявишь: «Айда все сюда, будем Сталина смотреть!» Начали вытаскивать из разных закоулков всех, кого могли найти. Идет правительственный катер. Стоят Косыгин, адмирал Октябрьский, первый секретарь обкома партии, и они мимо нас в десяти метрах, специально сбавив до минимума скорость, медленно так прошли. Сталин в белом кителе, с золотыми погонами генералиссимуса снял фуражку, приветственно помахал детям. Те орут от восторга, тоже руками машут…» Сталина, правда, ожидали в 1948 году. «Нам позвонили, что он изъявил желание посетить «Артек», – повествует Владимир Тихонович. – Подготовились, дети подарки сообразили – гербарий, девочки салфетку вышили… А в самый последний момент позвонили из горкома партии, что товарищ Сталин не сможет приехать. Без всяких объяснений. Мы уже на второй-третий день узнали, что к нему неожиданно приехал президент Чехословакии».

То, что Сталин из-за президента Чехословакии резко изменил планы, неудивительно. Как раз в это время после отставки «буржуазного» президента Бенеша (июнь 1948‑го) президентом республики был избран К. Готвальд. Окончательное включение этой страны в зону влияния СССР стоило того, чтобы поменять любые планы…

Во времена СССР в «Артек» очень любили возить именитых иностранцев. Кто только здесь не побывал! Стоит назвать самых известных: помимо уже упомянутых Неру и Индиры Ганди и президента Лаоса принца Суфанувонга император Эфиопии Хайле Селассие, король Афганистана Мухамед Закир Шах, президент Финляндии Урхо Кекконен, писатель Джанни Родари, художник Херлуф Бидструп, певец Поль Робсон, доктор Бенджамен Спок… Впрочем, программа пребывания большинства высокопоставленных иностранцев была практически одинаковой: экскурсия по лагерю, детский концерт, обмен подарками. Однообразие в начале 70‑х в Артеке нарушил только лидер одной африканской страны. Колоритный, с тростью-жезлом в руках, с потрясающей улыбкой – он не мог не очаровать. А после того как он сам устроил целое представление – пел, бил в барабаны, танцевал, по ходу разучил с детьми африканскую песенку-кричалку (последняя прижилась и была популярна в «Артеке» чуть ли не до конца 80‑х), в африканца влюбилось все детское и взрослое население лагеря. Под всеобщее одобрение гостю присвоили звание «Почетный артековец» и повязали пионерский галстук. Звали африканца Жан-Бедель Бокасса. Тогда он был еще только президентом Центрально-Африканской Республики. Позже он провозгласил себя императором и прославился тем, что, по легенде, самолично съедал своих политических оппонентов. А любимое блюдо этого «почетного артековца» называлось «плоды просвещения». Готовилось оно исключительно из школьников-отличников… Поэтому о том, что имел в виду африканский гость, произнося фразу: «Мне очень понравились дети «Артека», – можно только догадываться.

«Э-эх! – вздыхает Владимир Тихонович, – такой рубаха-парень, такая душка, а оказался людоедом! И кто только мог подумать?»

Случались с высокими гостями в «Артеке» и неприятные инциденты. Самый тяжелый произошел в 1964 году с лидером итальянских коммунистов Пальмиро Тольятти. Тогда между Компартией Италии и КПСС были довольно сильные идеологические трения. Тольятти приехал в СССР для объяснений с Хрущевым. Но Никита Сергеевич встретиться не захотел и сбагрил надоедливого еврокоммуниста в Крым «на отдых». Неудивительно, что у Тольятти случился инсульт. «Пальмиро Тольятти, – вспоминает Владимир Свистов, – потерял сознание прямо у меня на глазах. Его перенесли в изолятор «Морского», где спустя неделю он и умер».

Очень неприятная история произошла в 1952 году с турецким поэтом Назымом Хикметом. «После войны, – рассказывает Владимир Свистов, – на восстановлении «Артека» трудилась группа немецких военнопленных. С материалами было туго, поэтому зачастую использовались обломки разрушенных зданий и другие подручные средства. Когда ремонтировали ступеньки в «Кипарисном» лагере, приволокли с соседнего татарского кладбища надгробную плиту. Да еще и установили ее надписью вверх». То, что тогда такое кощунство никого не возмутило, понять можно. Советская пропаганда крымских татар не жаловала, а большинство населения ей верило. Брошенное под ноги надгробие «вражеского народа» воспринималось как должное, а большинству вообще было все равно – ну плита, ну арабская вязь на ней… Мало ли в Крыму всяких древностей с непонятными письменами? «Во время прогулки