Криминальный Екатеринбург. Совпадения не случайны - Андрей Васильевич Кабанов

Ты представь только, ■■■■■■■■■■■ его родители, чтобы он на улицу не просился! Чему ты удивляешься? Ну, это же практика известная. Практика, когда, допустим, хлопковые дела шли. Таджикистан, Узбекистан. Вот там-то все выходили на эти поля на уборку хлопка. И матери с грудными детьми, которых они брали с собой. Детей несли, заваривали им ■■■■■■ – и вместо соски ему давали, чтобы ребенок спал и не мешал. То есть, это у них в порядке вещей было. Вот такая вот массовая наркомания. Они это знали – и детки спали. Так и здесь. Вот, шестилетний. Они ему ■■■■■■■■■■ и, – он уже не просится на улицу.

– Ну, я видел уже, как поздно вечером в троллейбусе торговали. Уже можно было у водителя купить.

– У-у-у-у, торговали все. Бабушки-то, которые торговали семечками, торговали и ■■■■■■■■ и всем, чем угодно, торговали ■■■■■■. В порядке вещей. Я тебе более того скажу. Я совсем недавно видел, они и сейчас торгуют этим – ■■■■■■ называется. Знаешь – это говно. Но он не запрещен. Ну, а «■■■■■■»-то тогда все торговали. ■■■■■■ просто все торговали. Поэтому страшные вещи были тогда. А когда пошла эта химоза – там такое случалось. Два пидораса ■■■■■■■■■, зашли, взломали дверь. А там были только бабушка и маленький ребенок. Так они бабушке распилили голову, хотели посмотреть, что у неё там есть, какие мысли в голове! Представь себе! Вот. Настолько всё было кошмарно.

Там ещё наркотик один был армейский, ну, это препарат. Его применяли в армии в составе «шокового пакета». Допустим, ногу-руку оторвало, армия ведь. Ставят препарат и у тебя это… начинаются галлюцинации и всё-всё-всё. И Леха Арбуз, значит, когда операцию собаке делали, и ветеринар ставил этот самый препарат, – там аж две ампулы этого препарата навернул. И вот мы стоим, самый центр Свердловска, а еще был ЦУМ старый. Тут туалеты рядом эти же, знаешь, да? Ну, ЦУМ, Пассаж, туалеты – и мы там и ставим… И вот он говорит: «Андрюха, этот препарат есть». Я спрашиваю: «А ты его уже пробовал?» А он отвечает: «Нет». А я уже слышал, что этот такой галлюциноген.

И я говорю: «Давай, попёр!» И он мне ставит – и у меня такой «■■■■■■». Я как сейчас помню. Я вот вижу: это о-о! это галактика! Вот здесь звёзды, и я с ними разговариваю. А как раз Вагина убили. И звёзды, они мне отвечают голосом, похожим на голос робота: «Там-там-там. Мы тебе расскажем, кто убил Вагина». Я в этот момент раз, глаза открываю. Леха говорит: «Кто убил Вагина?» А оказывается, что я это вслух произношу. Я ему говорю: «Сейчас, подожди». Вух, обратно. Понял?! Вообще, ужас. А Леха такой: «Ну-ка, ну-ка». А я такой, раз, сижу. Ну, всё, я уже здесь, и ему рассказываю. Он говорит: «Ну-ка, давай, ■■■■■■■■■■». И вот я ему ■■■■■■■■■■, и он такой плачет и поёт. Одно и тоже: «Лёха-Лёха-Лёха, мне без тебя так плохо». И минут пятнадцать так пел. Вот, мы потом думали, как из этого выйти… И мы пошли перекалываться. У нас такое состояние, отходняк такой тяжёлый, депрессия. Мы пошли, ■■■■■■■■■■ уже ■■■■■■■■■■. То есть вот такая вот херня.

А потом, в фонде уже, у нас одного перца привезли на реабилитацию. У него мама ветеринар была. Он колол себе вот тоже какие-то препараты ветеринарные. Пришёл к маме в клинику и пуделя ■■■■■■■■■■. Мама его рассказывала. Она зашла, а он пуделя трет, ну, ■■■■■■■■■■. То есть у них крыша вообще съезжает. Они теряют всё человеческое в себе. Это всё-всё сатанинское. Был такой наркотик ■■■■■■■■■■, попросту «■■■■■■■■■■» называли. Так у «■■■■■■■■■■» вообще такое начиналось – мама не горюй. Друг дружку по-всякому имели-вертели. Это сатанинские вещи, ну просто сатанинские вещи!

– А ещё вопрос: а когда вот уже ■■■■■■■■■■ наркотики появились на рынке?

– Синтетические, вот, я же тебе рассказываю, как появился этот самый ■■■■■■■■■■. В восьмидесятые с Москвы пришел, ■■■■■■ сами.

У тебя состояние – ты всех любишь. Всё, вот-вот, ну, тишина должна быть: там не кричать, не шуметь, вот. И целыми днями. ■■■■■■ по пол-литра. Только отойдешь и опять – «ух». Ну, потом отходняк очень серьёзный.

– Это такая диета жуткая, страшная. От ■■■■■■■■■■ видимо быстро выгорали?

– От ■■■■■■■■■■? Да от всего быстро умирали! Десятками дохли.

– Потом сердце останавливается?!

– А сердце – это ещё хороший исход. Так-то цирроз печени и тому подобное. Вот Н. (вор) был. Вот как-то приехали мы к нему на встречу, а он такой сидит, и при нас прямо: ■■■■■■■■■■, ■■■■■■■■■■, ■■■■■■■■■■, ■■■■■■■■■■, ■■■■■■■■■■, ■■■■■■■■■■. Называется полинаркомания, то есть закидываются всем, что есть. Вот. Ну и всё. Цирроз печени – до свидания.

– Слушай, а то есть получается, что наркоман – это такой профессор химии, да?

– Не все, есть наркоман, который просто животное: грабит и ворует, убивает и покупает. А есть ничего себе. А вот, к примеру, был такой К., ■■■■■■■■■■ ■■■■■■■■■■. У него прямо очереди были, люди ему всё несли, включая собственную душу. Мы его посадили на шестнадцать лет. Он потом вышел и бросил всё. Теперь нормальный парень. Я это к тому говорю, что, когда человек выходит из этого замкнутого круга, у меня с ним обычно нормальные отношения, мы часто даже дружим. А он был лучший ■■■■■■■■■■ в городе, к нему прямо очереди были, люди ему душу отдавали.

– А что значит «душу отдавали»?

– Ну, всё что хотел, он мог получить. Телки ему подворачивали, парни несли ему всё, что могли достать, украсть или своровать. Несли ему самое ценное и отдавали за этот ■■■■■■■■■■. Была еще варщица Юля, погоняло – Лошадь. Красивая была девка, но варщица была, и когда её «треснули» (задержали с поличным), мне звонит Лена Попова, она старший следователь в Верх-Исетском РУВД, она потом у нас в фонде работала. И она мне говорит: «Дюш, мы её треснули, эту Юлю-Лошадь. Всё, она сидит там – бычит и ни с кем не хочет разговаривать, только с тобой хочет говорить». Я приезжаю, ну она так всё мне и рассказала, как-что-где. Это так просто выглядело, что и Попова решила блатануть и говорит: «Слышь, Лошадь», а Юля такая поворачивается и говорит: «Это ты лошадь! А я – Юля-Лошадь». Попова обалдела. Она такая блатная эта Юлька была. Так она,