Вечный Китай. Полная история великой цивилизации - Адриано Мадаро

Решающий импульс гонке Пекина за полупроводниками придало переманивание в последние годы не менее трех тысяч опытных инженеров и менеджеров из тайваньской TSMC. Получив зарплату втрое больше, они перебрались на материк (в том числе и из патриотических соображений), чтобы ускорить производственные процессы на китайских литейных заводах и построить новые, что позволит Китаю сократить технологическое отставание от США.

Социализм «по-китайски»

Любой, кто хоть сколько-нибудь знаком с Китаем, неизбежно задумывается о влиянии многовековых философских традиций на формирование и развитие политической идеологии, понимание которой дается нелегко. В прошлом, на протяжении почти всей второй половины XX века, «два Рима коммунизма» – Москва и Пекин – обвиняли друг друга в «догматизме», что приводило к громким разрывам Мао с Хрущевым, Брежневым и их соратниками, которых в зависимости от степени разногласий называли сначала ревизионистами, затем социал-империалистами и, в конце концов, просто ренегатами. Официально споры закончились только в 1989 году с приездом Горбачева и распадом СССР, в 1991 году, в то время как Китай уже более десяти лет проводил собственные реформы, самостоятельно обновляя великую тему XX века – марксизм.

Это минное поле, по которому необходимо ступать осторожно, тщательно выверяя каждый шаг, чтобы не подорваться на заложенных снарядах.

Когда в 1978 году начались реформы Дэн Сяопина, великий и героический народ Советского Союза все еще был парализован режимом.

В Китае все сложилось иначе. Не без ошибок, но итог был другим: Коммунистическая партия Китая провела собственные реформы, используя изобретательный инструмент – «социализм с китайской спецификой».

С момента своего основания в 1921 году КПК отличалась китаизацией марксистской мысли. В триаде «марксизм-ленинизм-маоизм» сразу проявилось включение социалистической доктрины в более сложную и, в некоторых отношениях, изощренную китайскую идеологическую «лабораторию».

Привезенная из Европы «мысль» воспринималась и изучалась не как абстрактная догма, а как материя, которую необходимо было смешивать в китайской реальности, экспериментировать с ней и адаптировать. Специфика китайских проблем, резко отличавшихся от проблем дореволюционной и во многом послереволюционной России, требовала той самой оригинальной интуиции отцов-основателей Китая. Мао сам указывал на необходимость «соединения универсальных истин марксизма с национальными особенностями Китая».

Необходимость изучения марксизма, теории, направляющей мышление в разнообразных исторических контекстах, является неотъемлемой аксиомой. Она ведет к поиску «истины в фактах», переходя от теории к практике. В этом синтезе, свидетельствующем о непрерывной эволюции марксистской мысли перед лицом меняющихся условий человеческого бытия, «социализм с китайской спецификой» предстает как наука, которую необходимо изучать и объяснять.

Вся современная история Китая тесно связана с бурной эпопеей Коммунистической партии, которая смело встретила эпохальные вызовы XX века, стремясь осмыслить, укротить и направить их в нужное русло. Такого никогда прежде не случалось, но это можно было предвидеть. Цель была ясна еще с 1950-х годов: прозорливо истолковать переломный момент, перед которым оказался частично империалистический и колониальный капиталистический мир.

В 1955 году на конференции в Бандунге (Индонезия) Китай впервые громко заявил о себе после революции и долгой гражданской войны, переплетенной с войной против Японии. Он встал во главе Третьего мира, стремясь увлечь его за собой во Второй. Теория разделения геополитического пространства на «три мира», выдвинутая Мао Цзэдуном, начала воплощаться в жизнь. Такова была цель Китая, руководствовавшегося «социализмом с китайской спецификой», в XX веке. Но в новом столетии его задача – войти в Первый мир, увлекая за собой Третий, который нельзя оставлять без внимания. «Продвижение» оставшихся миров заключается в видении глобального будущего, которое Си Цзиньпин называет «сообществом единой судьбы».

Здесь возникает вопрос: что же случилось со Вторым миром, в китайском «понимании», – тем, который преодолел кризисную точку и повзрослел, глядя на мир Первый? По сути, он эволюционировал в направлении Первого мира и теперь движет общее развитие, стремясь к целям, достижимым лишь при условии встраивания в систему экономического сотрудничества, которому способствуют новые, пока не всем доступные технологии.

Китай, сторонник уникальной политической концепции, иногда подвергаемой критике и опровержению со стороны развитых стран, не допущенный в их «клуб по интересам», нашел свой «идеологический кратчайший путь». За сорок лет упорного труда он сократил пропасть, которая могла бы навсегда оставить его среди стран Третьего мира. Оружием его мести стали реформы – те самые, которые бывший Советский Союз так и не смог реализовать, поскольку они не вписывались в его повестку дня из-за застоя коммунизма.

«Разнообразие» Китая заключается в его способности разрабатывать доктрины и отказываться от них «по-китайски». Если присмотреться, то можно увидеть, что основатели Коммунистической партии почти все вышли из образованного мира, из семей среднего достатка, пусть и не буржуазных. Многие лидеры окончили вузы или университеты, некоторые, как Дэн Сяопин и Чжоу Эньлай, даже стажировались за границей. Другие, подобно самому Мао Цзэдуну, были литераторами и поэтами. Все они были связаны с великой культурной традицией, берущей начало от каллиграфии – добродетели, которую многие из них взращивали в себе. По сравнению с советскими лидерами, китайцы предстают истинными интеллектуалами, получившими достойное школьное образование еще в 1920-е годы и готовыми к культурному столкновению с западными идеями. Марксизм проник в их сознание и разум, словно удобрение в тщательно возделанную почву, сразу став предметом изучения и сравнения с теориями китайских мыслителей прошлого. Периодические «кампании исправления мысли» в Китае отражали постоянное стремление не дать обществу окаменеть в бюрократизации, а найти наиболее последовательный, пусть и не всегда очевидный, путь к решению проблем на китайский манер.

С началом реформ высвободились все силы, накопленные за тридцать лет идеологии и социальных экспериментов. Так называемая «социалистическая духовность» стала источником рвения и патриотической жажды отмщения за унизительное прошлое – 110 лет позора с 1839 по 1949 годы, которые Китаю пришлось пережить.

Эта «духовность», накопленная и направленная на новое самосознание и дерзновение, стала благородным плодом «социализма с китайской спецификой».

В отличие от СССР, Китай никогда не стремился экспортировать свое «духовное» наследие за рубеж. Он поддерживал другие революции, но следуя принципу «каждый сам за себя» и политике невмешательства. В конечном счете, его пример невозможно повторить: говоря о Китае, нельзя игнорировать его особенность.

Извилистый, но блестящий ход истории, начавшийся три тысячи лет назад, преподносит весьма поучительный урок. Взаимосвязь между самыми ранними и самыми последними событиями – неизбежный процесс эволюции. Для выживания Китаю приходилось адаптировать и «китаизировать» все, что приходило из-за Великой стены.

Подобно тому, как в VII веке буддизм, пришедший из Индии, прошел