Вечный Китай. Полная история великой цивилизации - Адриано Мадаро

основанная прежде всего на любви), но и в общественных межличностных отношениях между гражданами, а также между гражданами и властью. Правительство считает своим долгом обеспечить социальную гармонию, продвигая определенные ценности, приписываемые социализму: процветание, демократию, цивилизованность, свободу, честность и братство. Все эти понятия ведут к гармонии, ведь их соблюдение гарантирует чистое общество, где нет места индивидуальному эгоизму и где укрепляется власть политики, которая, кроме законодательной функции, должна заботиться о благе общества. Коллективное следование перечисленным «добродетелям» обеспечивает социальный мир, политический консенсус и гармонию цивилизованной жизни – фундамент для прогресса и достижения все более высоких уровней всеобщего благосостояния, экономического развития и власти политики, обеспечивающей лучшую жизнь для всех.

С незапамятных времен китайский народ придерживался «этических» отношений с человеческими ценностями, которые являются врожденными и проистекают из здравого смысла, неподвластного изменениям. Древние ритуалы, разработанные Конфуцием, были не чем иным, как системой ценностей, призванной гармонизировать общественную жизнь.

В «Лицзи» («Книге обрядов») говорится, что именно заповеди общительности позволяют определить отношения между близкими и дальними родственниками, выявить причины подозрений и сомнений, различить сближения и расхождения, а также разъяснить, что правильно, а что нет. На протяжении двадцати пяти веков китайцы, следуя светским наставлениям Конфуция, культивировали «добродетели» своего организованного общества с едиными для всех законами, необходимыми для их защиты. Эти «ценности» предназначались не для человека как такового (как в христианстве), а для члена сообщества. Сам по себе человек ничего не значил. Его экзистенциальная ценность заключалась в том, что он был частью единого целого. Очевидно, что и сегодня добродетели, вдохновляющие китайских правителей, проистекают из общего чувства китайского народа.

Концепция проста: человек обретает силы и возможности для самореализации в коллективе, а не в индивидуализме. На протяжении двух с половиной тысячелетий Китай развивался, придерживаясь такого видения отношений между личностью и обществом. Именно поэтому китайцы, за редким исключением, не придают значения индивидуалистическим «ценностям» западных обществ, считая их разрушительными, а порой и опасными для общественного порядка и коллективной гармонии.

С точки зрения китайцев, проблемы с «правами человека» отсутствуют, если все в «гармоничном обществе» следуют установленным правилам. Зачем нужен «преследуемый», а значит, и человек, чьи «права» ущемлены, если он соблюдает добродетельные нормы, одинаковые для всех?

Исходя из предпосылки «социализма китайского типа», можно сказать, что он представляет собой поразительное новшество по сравнению с политическими системами прошлого, преодолевает старые формулы и приносит обильные плоды. Приверженцы марксизма, укрепленные ДНК, унаследованной из прошлого, создали «политический продукт», который идеально соответствует потребностям страны и, более того, выдвигает ее на уровень мировой сверхдержавы. Политическая формула доказала свою работоспособность, и мир поражен удивительным прогрессом Китая. Пока что это в основном экономические «чудеса», в том числе и либерализация рынка, ставшего агрессивным, но вместе с тем богатым ценностями и инновационным по сравнению со старыми правилами Запада. В то время как последствия финансово-экономического кризиса продолжают ощущаться, а политические механизмы либеральных и все еще капиталистических стран испытывают напряжение, Китай не только продемонстрировал свою устойчивость, но и готовность протянуть руку помощи партнерам, готовым сотрудничать и уважать его самобытность.

Социализм китайского типа привел к интересным экономическим последствиям. Частный сектор, насчитывающий 27 млн зарегистрированных предприятий (с капиталом в 165 триллионов юаней, или 22 триллиона евро) и 65 млн индивидуальных предпринимателей, то есть самозанятых бизнесменов и женщин, на долю которых приходится 50 % всех налоговых поступлений страны, создает новую буржуазию, процветающую в режиме, который явно не либеральный, но и не «социалистический» в нашем западном понимании «настоящего социализма».

Способность руководства Коммунистической партии Китая трансформировать социализм в «китайском стиле» стала основой «чуда», которое мы сегодня стремимся понять. Нет сомнений, что Китай уже 70 лет является коммунистическим государством, а его революция, как факт истории, была коммунистической. Однако к этой революции мы снова должны добавить определение «в китайском стиле». В отличие от советской революции под руководством Ленина, которая началась в городах с так называемого городского пролетариата (которого в Китае не существовало), китайская революция, возглавляемая Мао Цзэдуном, зародилась в сельской местности, с крестьянского субпролетариата. В этом вопросе Марксу нечего было возразить Мао и китайскому руководству 1920 – 1940-х годов.

«Социализм китайского типа» учитывал это важное различие между двумя концепциями социализма. Уже в начале прошлого века наметился «разлад» между ними. Очевидная идеологическая жесткость китайцев, проявившаяся особенно ярко в эпоху маоизма, завершившуюся Культурной революцией, несла в своих генах ДНК, отличную от других форм коммунизма и социализма. Уже тогда это был особый «китайский стиль». Возможность заимствовать у либерализма и капитализма то, что может послужить социализму и будущему коммунизму, рассматривалась не как святотатство против марксистской мысли, а как необходимая эволюция.

Стоять на месте, бездействуя перед лицом революции, как это происходило в Советском Союзе, не исследуя эволюцию марксизма, означало и продолжает означать отказ от естественного течения эволюции политики и общества в целом. Немного богатства не повредит, и, если «социализм по-китайски» позволяет стране конкурировать с Соединенными Штатами за экономическое лидерство, это значит, что по мере развития и завоевания лидерства социализмом, капитализм, который, безусловно, не сдастся без боя, явно переживает глубокий кризис идентичности и ценностей.

Эти размышления – лишь небольшой пролог к необходимой дискуссии, которая должна последовать со стороны политологов, социологов, философов и экономистов. Новый феномен на политической сцене XXI века, представленный китаизацией социализма, требует серьезного и компетентного изучения, свободного от привычных предрассудков. Нельзя недооценивать тот факт, что геополитика претерпела глубокие изменения. Центральная роль, вновь обретенная Китаем, его стремление идти в ногу с технологическим прогрессом и ударная сила его экономики изменили планетарный баланс.

Социализм и капитализм перестали быть незыблемыми и противоположными понятиями. О том, что текущее столетие станет «веком Китая», говорили с того момента, как к власти в Пекине пришла Коммунистическая партия. Преодолев противоречия политического и идеологического урегулирования, «китайский» дух тех революционеров смог привести нас туда, где мы находимся сегодня. Призыв Си Цзиньпина к созданию «сообщества единой судьбы» должен стать вызовом для всех по обе стороны Великой стены. Это вызов, который стоит обдумать и, возможно, принять.

Вызов Си Цзиньпина

В центре этой подлинной последней революции находится Си Цзиньпин – человек, обеспечивший Китаю политический прорыв с помощью теории «социализма по-китайски» для Новой эпохи.

В этих двух словах заключена «стратегия управления» государства, претендующего на звание сверхдержавы под руководством Коммунистической партии, направленная на достижение великих целей путем адаптации марксистских теорий к китайским реалиям.

Си Цзиньпин, родившийся в 1953 году в семье убежденных революционеров, являет собой яркий пример того, как «сын народа» – выросший, с восхищением наблюдая за