Барин-Шабарин 6 - Денис Старый

class="p1">Не понимают европейцы, что, несмотря на то, что русское дворянство всячески подражает европейскому, есть некоторые незыблемые основы русской души, отличимой от той же английской. Мы, русские люди, почти всегда не за формальность, не за закон, мы за справедливость! Не скажу, что подобный подход русского человека правильный. Всё-таки законы нужно соблюдать, или хотя бы писать их не под копирку людей, живущих другими понятиями и смыслами, а исходя из русского менталитета. Но такова реальность. У нас нет свободы, у нас воля! И я разделяю эти понятия.

— Господа, слова моего пленника подтверждают ту истину… Английский джентльмен — хозяин своему слову. Захотел — слово дал, захотел — забрал обратно. А ещё у англичан есть такая поговорка: если джентльмен проигрывает в игру, то он начинает менять правила этой игры, — сыпал я на головы моих гостей афоризмами, которые почерпнул из будущего.

— Это весьма остроумно… — сказал генерал-майор, затем вновь резко встал, щёлкнул каблуками и поклонился. — Прошу простить меня, господин Шабарин, за вспыльчивость. Мы все под этой чёртовой крепостью уже сходим с ума.

— Я нисколько вас не виню, — тепло сказал я и обратился уже ко всем гостям: — Господа, находиться за одним столом с английскими предателями своего слова я не могу. Не серчайте, но я увожу пленного в его временную тюрьму.

Господа уже ничего не имели против моего решения. Им ещё предстояло обдумать тот факт, что можно вот так джентльмену взять и отказаться от своих обещаний. Ведь, по сути, получается, что предали, оскорбили основу основ русского государства — нашего императора. Так что тут не до политесов. Правда, сомневаюсь, что офицеры остались бы довольны, если бы на их глазах я выпорол англичанина. Нет, пороть не буду. Я придержу у себя англичанина. Мало ли… Война только начинается. Было бы неплохо иметь свой обменный фонд пленными.

— Итак, господа, положение наше такое: англичане и французы находятся в Варне, перекрывая нам путь на Константинополь. В то же время Австрия концентрирует свои войска на границах с Валахией и Молдавией, недвусмысленно говоря о том, что готова воевать против России. Пруссия помогает Австрии вооружением, и можно сказать, что враждебно-нейтрально настроена. Швеция на все это смотрит и потирает руки, сомневается, не решается на действия. Но надолго ли эти сомнения? И в это время мы сидим возле крепости, — уже после того, как мы отведали две смены блюд, я решил продолжить серьёзный разговор.

— Не от нас зависят стратегические решения, — с сожалением в голосе произнёс генерал-лейтенант Сельван.

— Безусловно, Дмитрий Дмитриевич, я с вами полностью согласен. Но мы можем взять Силистрию, и достаточно быстро! — решительно и громко заявил я.

— Простите, Алексей Петрович, не сочтите за обиду, но ваши слова звучат, словно бравада. Сколько мы уже не можем её взять? А штурм, что был проведён не так давно, лишил нас тысячи солдат и офицеров, — высказывал свой скепсис полковник Юшневич.

— Господа, у меня есть план. Я предлагаю вам вместе со мной его окончательно проработать и выдать предложение в штаб армии. Думаю, если иного способа взять крепость, чем тот, что я буду предлагать, не будет, то с ним, при помощи моего плана… нашего плана, господа, если вы будете со мной согласны, нам все удастся, — говорил я. — К моему величайшему неудовольствию, я не могу найти общий язык с генерал-инженером Шидлером. Мне нужно, чтобы он не мешал.

Безусловно, генералы и полковник согласились поучаствовать в разработке плана, который я уже, в принципе, разработал. Оставались частности: где и как начать копать, по сути, даже проходы под землёй. Не думаю, что они вдруг преобразились, поверили мне.

Нет, тут другая психология. Генералам претит стоять и ничего не делать. Командующий… Не будем о нем… А тут я предлагаю хоть что-то, пусть и в качестве развлечений.

Предлагаемый мной план, я в этом более чем уверен, сочли бы сущим прожектёрством, если бы я его предлагал в самом начале осады крепости Силистрия. Тогда ещё казалось, что русская армия возьмёт крепость походя и устремится уже прямиком через перевалы Шипки на Варну, ну и дальше на Константинополь.

Сейчас, когда наступил кризис командования, когда наступил кризис идей, когда русская армия санитарными потерями теряет в день до восьми десятков солдат и офицеров… все командиры, которые ещё окончательно не отчаялись, хотят зацепиться хотя бы за какую-то соломинку. Я же, по моему скромному мнению, предлагаю им не соломинку, а вполне прочный канат.

— Извольте пройти на стрельбище. Я хотел бы показать, на что именно способны мои бойцы. Сразу говорю, что взамен я хотел бы, может не сейчас, но в будущем, всех своих воинов легализовать хотя бы по казачеству. А то… башибузуки без роду и племени. И в этом я жду от вас поддержки, — сказал я, увлекая своих гостей на полигон.

Может быть, и зря Тарас и архитектор Александр Садовой решили сделать полноценный, по современным меркам даже слишком продвинутый полигон, чтобы он по большей части скрывался от глаз посторонних. Да, нельзя показывать наши тактики врагу, а также демонстрировать те умения, возможности, которыми мы обладаем. С другой стороны, командование не видело и не знает, на что мы способны, потому и всячески затирает, не даёт действовать.

— Для начала, господа, я хотел бы, чтобы вы взглянули на те винтовки, штуцера, коими пользуются в моём полку, — сказал я и подал знак Мирону, чтобы он принёс все образцы нашего оружия, кроме, правда, одной винтовки.

Я объяснял принцип унитарного патрона, сам стрелял и давал пострелять генералам и полковнику. Правду говорят, что мужчина никогда не выходит из детского возраста, даже с приобретением морщин. Офицеры были словно те пацаны, дорвавшиеся до уникальных игрушек, которых ни у кого не то что во дворе, во всём городе, нет.

Удивительно было то, что английский шпион, которого уже отправили в Петербург, знал о существовании, по крайней мере у меня, оружия под унитарный патрон. Он знал, а свои, родные, русские, об этом не знали. Хотя, не сказать, что я бы скрывал эту информацию.

Теперь я готов заявлять не только русским офицерам, что такое оружие есть, и оно, пусть не в больших масштабах, но производится в Екатеринославской губернии, прежде всего, на Луганском заводе. Пусть и враги знают. Они не успеют быстро наладить массовое производство. А вот испугаться должны.

Крымская война, которая ещё пока не