Барин-Шабарин 6 - Денис Старый

— Бах! Бах! — включился в бой и флот.

Два парохода и три фрегата поливали крепость из орудий, способных достать крепостные стены.

— Справа чисто! — выкрикнул Петро, отвечавший за правый наш фланг.

Именно здесь были сконцентрированы лучшие наши стрелки. Они выбивали каждого, кто показывался в поле зрения. Мало того, стреляли не только в людей, но и в места, откуда они могли появиться.

— С Богом! — сказал генерал Шильдер и скомандовал своему отряду выдвигаться.

Как ни отговаривали и я, и Тотлебен генерала не идти лично и не укладывать своими руками заряды, не послушался старик. Я не хотел ссориться с генералом, с которым только объяснились, потому не упирался. Тотлебен испытывал пиетет перед своим учителем, потому не осмелился перечить.

Я знал, что Шильдера в иной реальности так и убили турки, когда генерал сам отправился ставить заряды под этот же форт Араб-Табия, который мы сейчас и штурмуем. Дай Бог, пронесёт.

Как минимум мои бойцы выбивают каждого, кто высунется из форта. Работают и солдаты Воронцовского полка, где есть два десятка метких стрелков с винтовками с оптикой.

Я не знал, вернётся ли Шильдер живым. Не знал, сколько наших ребят останется на этом пепелище. Но знал одно: эта ночь не будет забытой. Мы пришли не умирать, а сражаться за то, чтобы Империя не отступала, даже когда отступают генералы. И пусть пламя этого рассвета станет первым знаком новой победы.

Шильдер шагнул в дым, будто в другой мир. Я молчал, хотя сердце сжалось. Вот-вот и я шагну в этот мир, в мир, где или ты, или тебя, где нужно презреть смерть, но сражаться за жизнь, за величие, за честь.

Глава 7

Окоп пах порохом, гарью, страхом и потом. Кто-то крестился, кто-то молчал. А я просто смотрел на рассвет и думал: сколько таких рассветов ещё нужно, чтобы однажды никто не стрелял на заре. Но сейчас — не время для таких мыслей. Сейчас — время добивать вражину.

— Бах-ба-бах! — форт Араб сложился, как карточный дом.

Все, дорога на крепость Селистрия была открыта.

Бежать, бежать! Не до конца понятно зачем, но нужно бежать! Хороший командир — штучный товар. Чтобы его обучить, нужны годы, и не каждому дано. Но все командиры полков, даже генералы — все бегут! И я не мог поступить так же.

Из крепости начала палить артиллерия. Я уже видел, что есть погибшие и среди моего полка. Сожалеть о павших будем после боя! Сейчас — бежать!

— Бах-бах-бах! — стреляли мои бойцы.

Не могу сейчас судить с уверенностью, как работают все бойцы моего полка, не имея полной картины боя. Но те воины, которые были рядом со мной, действовали так, как на учениях. Они пробегали пятьдесят-шестьдесят метров, досылали патроны в патронник и стреляли в сторону врага. Никто не смотрел затем, попал или нет. Опытный стрелок всегда знает, что он не промазал. Сейчас же нужно отвечать туркам, чтобы они не чувствовали себя безнаказанными.

— Снайперам залечь! Цель — офицеры противника и орудийная прислуга! — выкрикнул я.

И опять это слово вырвалось. Ну привык я называть стрелков с оптикой снайперами. На учениях воздерживаюсь, здесь же, на нервах, не получается.

— Бах-бах! — привставая со своей винтовкой, я услышал, что стреляли мои пушки.

Артиллеристы моего полка должны сейчас работать на износ. Они находятся вне досягаемости вражеских ядер, могут отрабатывать, не боясь получить пулю или картечь в ответ. И на них большая надежда, что смогут подавить хотя бы часть огневых точек врага. У турок было очень много пушек. Сто крепостных орудий, по крайней мере столько, казалось, орудий стреляет в нашу сторону. У страха глаза велики, наверняка, я преувеличиваю. И уже есть результат работы и снайперов, и моих артиллеристов. И всё равно свистело рядом.

Да, я боялся. Я нормальный человек, организм которого адекватно оценивает опасность. Я и в прошлой жизни не стал адреналиновым наркоманом, которому страх только в радость. Но я научился побеждать страх, жить с ним. Так что, как бы я ни боялся, я буду выполнять ту работу, которая необходима прямо здесь и сейчас.

— Бах-бах-бах-бах! — вся моя сотня, все мои ближние телохранители, как только я остановился, вместе со мной разрядили свои винтовки в сторону врага.

Я сделал это дважды. Да, у меня на руках была магазинная винтовка. Изделие сырое, требующее доработки. Сразу десять пружин имелись в запасе, плохая у нас ещё пока сталь, чтобы их менять, чтобы замахиваться и на такие смертоносные игрушки. Но один экземпляр всё же есть, и он у меня в руках.

Как только поднялся я, поднялась и вся моя сотня. Некоторые отряды полка уже были на несколько десятков метров впереди нас. Потому ускорилась и ближняя ко мне сотня. Работали на износ.

Мой полк не был впереди всех тех солдат и офицеров, которые пошли на штурм крепости. Вместе с тем, Воронцовская дивизия и дивизия Сельвана, не считаясь ни с какими потерями, перла напролом, встречая вражескую картечь грудью или другими частями своего тела. Мы точно не досчитаемся немало людей после боя. Но это война. И мы близки к тому, чтобы победить в этом бою. Точка невозврата пройдена. Теперь только вперёд, отступление нам обойдётся едва ли меньшими жертвами, чем продолжение атаки.

Вот она — стена! Мы стояли у её подножья. Теперь уже, на удивление, меньше свинца летело в наши головы. Да и турки стреляли реже. По сто рублей выдам каждому из артиллеристов! Это и они в том числе смогли погасить ряд очагов сопротивления врага на нашем участке.

— Лестницы! Кошки! Шесты! — кричал я, но это было, скорее, для самого себя и в угаре боя.

Бойцы и так уже приставляли лестницы и начинали на них подниматься вверх, к нашей победе. Цепляли кошки и, наученные лазить по веревкам, бойцы взбирались наверх. Были и такие умельцы, которые, с помощью щитов, опираясь на них, будто взбегали по стене. Эти воины были с гранатами, которые закидывали на стену и за нее.

И всё-таки мы опередили всех остальных. Мы можем стать первыми, кто взойдёт на крепостную стену, казавшуюся неприступной. Я видел, как впереди всех бойцов наверх лез Тарас. Хотелось выкрикнуть ему, упрекнуть, чтобы этого не делал, что