Первая мировая война. История Великой войны, которая расколола мир и привела Европу к гибели - Джон Киган

французы, британцы, а также американцы и японцы – в 1918 году направили войска в Россию, однако вопреки версии, впоследствии придуманной советскими историками, противодействие Октябрьской революции в их намерения не входило. Первые солдаты, 170 британских морских пехотинцев, высадившиеся в Мурманске 4 марта 1918 года, на следующий день после подписания большевиками Брест-Литовского мирного договора прибыли в Россию с одобрения Троцкого, который двумя днями раньше телеграфом отправил Мурманскому Совету приказ принять от союзников любую помощь[646]. Интересы большевиков и британцев совпадали. Мурманск был главным портом, через который с 1914 по 1917 год в Россию шли поставки британского оружия и снаряжения. Он оказался буквально забит им и боеприпасами. После победы антибольшевистских сил в гражданской войне в Финляндии у Троцкого и у британцев имелись веские основания опасаться, что финны и их союзники немцы попытаются захватить скопившееся оружие. Финны, у которых были в этом регионе территориальные претензии, могли в любой момент начать наступление. Правда, Маннергейм эту явно необдуманную, направленную против союзников инициативу не одобрял, что и стало одной из причин его ухода в отставку и отъезда в Швецию. Троцкий боялся, что финны, перевооружившись и получив помощь немцев, начнут наступление на Петроград, а британцы были встревожены перспективой превращения Мурманска в военно-морскую базу германского флота, севернее их минных заграждений, откуда подводные лодки могли выходить на охоту в Атлантику[647].

Кроме того, Троцкий хотел получить британское оружие для Красной армии. Декрет о ее создании появился 3 февраля 1918 года, после роспуска старой российской армии, о котором было объявлено 29 января. Вскоре последовал декрет о мобилизации[648]. Задача Красной армии состояла в защите революции от настоящего врага – в своем выступлении перед ЦК партии Троцкий говорил: «Это не наш внутренний классовый враг, жалкий и презренный, а могущественный внешний враг, который использует мощную централизованную машину для массового убийства и истребления»[649]. Под внешними врагами один из большевистских вождей подразумевал не британцев, французов и американцев, а немцев, австрийцев и турок – они не только вторглись в Россию, но и захватили самые богатые сельскохозяйственные районы и источники природных ресурсов на Украине, в Донбассе и на Кавказе. Таким образом, даже в апреле 1918 года, несмотря на заключение Брестского мира, который теоретически прекращал войну Российской империи со своими врагами, и на идеологическую враждебность большевиков по отношению к капиталистической системе Великобритании, Франции и Соединенных Штатов, у них с большевистской Россией еще оставался общий интерес – поражение Центральных держав.

Первый удар этот общий интерес получил в ноябре 1917 года, после того как большевики сами объявили перемирие, а союзников призвали начать переговоры о мире с немцами, австрийцами и турками[650]. Серьезному испытанию отношения с Парижем и Лондоном подверглись в декабре, когда появление антибольшевистских сил в России подтолкнуло Британию и Францию направить своих представителей к контрреволюционным силам в надежде, что те добьются возобновления участия русских в военных действиях, которым Ленин и Троцкий пытались положить конец[651]. В январе случилось некоторое потепление, причем теплее стало до такой степени, что в феврале большевики использовали предложение союзников как средство выторговать лучшие условия мира на переговорах с немцами в Брест-Литовске. После того как Германия все-таки навязала им свои условия договора и 15 марта он был утвержден IV Всероссийским съездом Советов (это далось Ленину большим трудом), общих интересов с союзниками уже вроде бы не должно было оставаться[652]. Окончательный разрыв мог бы отсрочить деспотизм оккупационных немецких властей на Украине, не произойди случайные, совершенно непредвиденные события, которые окончательно поссорили большевиков с Западом.

Летом 1918 года союзники уже не понимали, кто кому в России противостоит. Да, последствия Октябрьской революции были ужасными, а программа большевиков вызывала отвращение у их правительств, но в политике преобладал реализм – они не желали открытого и окончательного разрыва с режимом, контролировавшим столицу страны и выжившим, несмотря на все странности его административной системы. Внутренние враги большевиков, хотя и были патриотичны, антигермански настроены и привержены традиционному порядку, оказались дезорганизованы, разобщены и разбросаны по разным концам огромной империи. Самая сильная организация, Добровольческая армия, начала формироваться в ноябре 1917 года в Новочеркасске бывшим начальником Генерального штаба Алексеевым. В декабре, после побега из плохо охраняемой тюрьмы в Быхове неподалеку от бывшей царской Ставки в Могилеве, туда прибыл и генерал Корнилов[653]. Дон они выбрали потому, что это родина самой большой казачьей общины. Личная преданность казаков царю делала их самой подходящей силой, чтобы поднять знамя контрреволюции против большевиков в Петрограде. Однако ни донские казаки, ни те, кто жил в более удаленных кубанских степях, не были достаточно многочисленными или организованными, чтобы представлять реальную угрозу для Советов. Командованию Добровольческой армии это скоро стало ясно. Сопротивление донских казаков было сломлено в феврале 1918 года после контрнаступления Красной армии. Корнилов отвел свои небольшие части на Кубань, но остановить катастрофу уже не представлялось возможным. Генерал погиб при разрыве случайного снаряда. Его сменил Антон Деникин – участник Русско-японской войны, один из самых успешных генералов Первой мировой, командир 4-й стрелковой «железной» бригады, а затем 8-го армейского корпуса, – но найти надежную базу для своей повстанческой армии новый командующий не смог[654]. Численность ее составляла всего 4000 человек, и в апреле казалось, что ей суждено развалиться под ударами большевиков и раствориться на бескрайних просторах России.

Все изменилось – для большевиков, для их внутренних противников и для западных союзников – после того, как в борьбу за власть в России неожиданно вмешалась сила, которую никто не принимал во внимание. Речь идет о чехословацких военнопленных, отпущенных из лагерей на Украине в ноябре, после объявления перемирия. В апреле начался их исход из России – на Западный фронт, в армии союзников. В 1918 году Украина была переполнена военнопленными из немецкой и австро-венгерской армий, но если немцы ждали, что их освободят свои наступающие части, то две самые большие национальные группы австро-венгерских военнопленных, поляки и чехи, решили не возвращаться на родину, а перейти на сторону недавних противников и сражаться за мировую революцию, а лучше – за освобождение своих стран от имперского владычества. Поляки совершили ошибку, поставив на украинских сепаратистов, и снова оказались под властью немцев, когда Верховная рада подписала с ними мирный договор в Брест-Литовске. Чехословацкие военнопленные оказались хитрее. Они потребовали разрешения перебраться из России во Францию по Транссибирской железной дороге. В марте большевики дали согласие, и в мае чехи тронулись в путь[655]. Этим путешествием по просторам Сибири были недовольны и британцы, которые надеялись, что чехи направятся на север и помогут им защитить Мурманск, и французы, предпочитавшие, чтобы те остались на Украине и сражались с немцами. Однако чехи, поддерживавшие связь с проживавшими за рубежом лидерами своего временного правительства Масариком