Тайна на шестерых - Эдуард Янович Салениек

Осмотрела коробку и Лиените. Название папирос было выведено золотом на твердой картонной крышке.

— Отдай ее мне, сестричка!

Инта наморщила лоб.

— Да ты что! Может, милиции потребуется.

— А если не потребуется — отдашь?

— Тоже нашла сокровище! Люди выбрасывают, а она подбирает.

— Ну и дураки! В ней вполне можно держать пуговицы, перья, картинки…

— Рукавицы, чулки, шубу… — с насмешкой подхватила Инта.

Но Лиените Леинь на это ноль внимания. Разве ее, такую добродушную, разозлишь!

3

Приближаясь к опушке, Инта ломала голову над тем, как заставить Шершенище открыть свои тайны? Покладистую подружку можно сколько угодно гонять по болотам. Роптать она не станет, но и проищет целую неделю без всякого толка…

Позвать еще кого-нибудь? А кого?

Байбу Стагар? Да, пожалуй. Для такого дела лучше нее не сыщешь.

Впереди послышался чужой колокольчик. Инта поспешила к Сарке, чтобы отогнать ее в сторону, — навстречу могло идти только скрутулское стадо во главе со своим бесноватым пастухом. Сарке свернула, но чужой колокольчик снова задребезжал на ее пути.

Этот Мад, очевидно, нарочно ищет столкновения. А ведь до сих пор он никогда еще не задевал ее в лесу.

Девочка снова побежала к Сарке. Чтобы уйти от неприятностей, надо просто-напросто снять с коров их «музыку». Но, уже начав отвязывать с шеи Сарке старый колокольчик, Инта вдруг передумала и, усмехнувшись, решительно затянула узел надежно, туго, как на мешке с зерном.

Удирать от хулиганов — еще чего не хватало! Со свистом рассекая воздух гибким прутом, она повернула стадо на врага.

— Аэхохохоэ!..

Издавая этот боевой клич никогда не существовавшего дикарского племени и воинственно размахивая прутом, Инта выбежала на поляну. И остановилась, словно наткнувшись на невидимое препятствие.

Перед ней стоял Мад.

Парень пытался что-то сказать. Но казалось, горло у него набито дробью и через нее никак не могут прорваться слова…

Наконец, вытерев грязным рукавом еще более грязный лоб, он прошептал:

— Инта, прости…

Девочка изумленно хлопала глазами.

— Что… что простить?

— Мои дурачества… — И он залился горькими слезами.

Что за чудо? И какие еще последуют чудеса?

— Не поймешь тебя! То беснуешься, то хнычешь.

— Мне ведь тоже хочется есть… Как тут не бесноваться, если хочется есть…

Он серьезно или разыгрывает? Впервые в жизни Инта слышит такие странные речи… На всякий случай она отступила немного назад.

— Ты что думаешь, я тебе за это кусок хлеба подам?

— Ты нет… А вот они…

— Кто? Скрутулы?

— Ага… Скрутулы платят.

— За то, что меня ругаешь?!

Что он говорит!

— Ага… Прошу тебя, Инта, ты меня не слушай, ты затыкай уши ватой… О боже, боже! — вздохнул Мад горестно. — Отпусти нам долги наши, яко же и мы отпускаем должникам нашим…

Девочка озабоченно покачала головой, потом осторожно тронула пальцем заскорузлую руку паренька.

— Мад, почему ты не умываешься? А я еще удивлялась — отчего это в наших краях волков не видно, не слышно. Теперь понятно: тебя боятся. Решили, видно, что ты зверь еще пострашнее… Идем, — потянула она его за рукав. — Идем, идем, не бойся, дурачок!

Девочка потащила Мада к вывернутой бурей ели. В ямочке под корнями сверкала вода.

— Давай договоримся так, ори себе, сколько влезет, я обижаться не стану. Но вот мыться…

4

После ужина Инта хотела поговорить с Нолдом, но разве его сыщешь! Таков уж младший брат: нарочно забирается в самые невероятные места, чтобы закалять свою волю и терпение. Инта обшарила всю усадьбу, заглянула в пустые закрома, в клети, даже конуру Морица не обошла вниманием — мало ли что взбредет Нолду в голову?

Нет нигде! Исчез, словно копейка в прибрежном песке.

Куда же теперь? Уж не на кладбище ли он? С Нолда может статься — испытание мужества.

Ну уж нет, благодарим покорно, на кладбище Инта не побежит. Не из-за призраков, конечно, никаких призраков нет на свете, все это глупые выдумки. Но… С болота на кладбище наползает сырой ночной туман — вот!

Утром, просыпаясь, она услышала голос Нолда. Сипит! Так, так, простыл, значит, где-то.

Но для беседы уже не осталось времени…

Мад, как и прежде, и прыгал, и кричал, но, оглянувшись украдкой и заметив, что никто за ним не наблюдает, поднял, приветствуя, руку.

В Шершенище росли чуть ли не рядышком три ветвистые липы. Как-то они пострадали от грозы, а потому были прозваны Грозовыми. Здесь, возле этих лип, и была назначена встреча трех подруг.

Долго ждать не пришлось. Почти одновременно с Интой, громко гикая, подошла со своим стадом Лиените, а вслед за ней почти неслышно явилась и Байба Стагар.

Байба по своему характеру очень походила на Нолда. И тоже любила читать книги, хотя и не глотала их так, как он. Но, в отличие от Нолда, она не пропускала непонятные места, а терпеливо выписывала их в особую тетрадку и затем старалась выяснить все подробно и обстоятельно.

Так, в одной книжке она вычитала: спать на правом боку полезно для сердца, но плохо для печени; на левом же — для печени очень здорово, а вот для сердца — совсем нет.

Как же тогда спать? Байба опросила всех: и родителей, и учителей, и даже самого доктора в Зилпилсе, куда специально для этого ездила с отцом. И ее очень расстроило, что даже сам доктор не смог дать точный ответ. А всяких там «может быть», «наверное», «скорее всего» было для нее недостаточно.

Всеобщее признание Байба заслужила во время одного из снежных сражений. Ей был дан приказ охранять флажок пятого класса. Использовав легкомыслие командира, который тут оставил только один полк в лице Янки Силиса, на Байбу обрушились целых пять полков из третьего и четвертого классов. Часового у флажка они осыпали градом снежных снарядов. По правилам игры, Байба могла с честью отступить; никто бы ее ни в чем не упрекнул. Но ведь тогда флажок достался бы неприятелю как трофей! И, подняв воротничок пальто, Байба залегла у флажка. Вражеские полки открыли ураганный огонь. На Байбу словно опрокинулся целый воз снега, но она охватила древко флага, спрятала лицо и упорно молчала, лишь изредка поднимая голову и бросая укоризненные взгляды на Янку Силиса, который с безопасного расстояния выкрикивал боевые лозунги с угрозами по адресу нападавших и бестолково размахивал руками.

Неприятельские полки нельзя было обвинить в жестокости: война есть война, пусть девочка удирает или сдается, ничего ей дурного не сделают.

Наконец бедственное положение часового заметил Карл Алвик и молниеносным обходным маневром с тыла разогнал врагов, слишком рано начавших